Что вдруг
Шрифт:
Из возможных литературных отражений можно заподозрить еще героиню рассказа А.Н.Толстого «Катенька», снабженного посвящением О. Судейкиной22.
Идущее от роли Путаницы соотнесение Ольги Афанасьевны в жизни с мифологизированными «1830-ми годами»23, может быть, даже объясняет тот «баратынский» ореол, который она получает в стихах Ахматовой – «изнеможенье»
Неявный ореол анахронизма, обволакивавший Судейкину, овеществился в «Старом домике» – музее русского интерьера прошлых веков, устроенном режиссером Ю.Э. Озаровским в 1910-х в Соляном переулке, 8, в бывшей бондарной мастерской (после блокады на его месте появилось новое здание). «Примечательная особенность этого музея была та, что каждая комната музея была также и жилой комнатой, что создавало необыкновенный уют и интимность и не имело мертвенности и музейной чопорности»24; «В этом восхитительном домике была собрана мебель карельской березы Елизаветинской эпохи, клавесины, венецианские зеркала, русское стекло, фарфор, вышивки, портреты Боровиковского и красавиц Венецианова. Среди этих сокровищ Ольга Афанасьевна царила, как фея; визиты к ней были сплошным праздником, и всякая встреча должна была быть чем-нибудь ознаменована…»25
Вопрос о реконструкции всего списка сценических ролей Судейкиной – это не просто формальное требование к будущей академической биографии «двойника» великого поэта (а список этот не так уж мал, если вспомнить о многочисленных разъездах по провинции, о вологодском сезоне26, об импровизированных и не отразившихся в программках распределениях и заменах в кабаретных театриках). Биография разночинца, учил Мандельштам, сводится к списку прочитанных им книг. Биография актера – иногда только список исполненных ролей.
Осколки сыгранных спектаклей часто кружатся вокруг актеров в повседневном быту, в их разговор вплетаются обрывки их ролей и реплики их былых сценических партнеров, некогда заученный текст выскакивает блоками, цитируются не только монологи, но и мизансцены. Эта профессия изначально отмечена сладостностью и проклятьем «чужого слова», миссией интертекстуального посредничества, переноса смыслов – образы бабочек и пчел еще и потому не случайно возникают в стихотворении Ахматовой, обращенном к Ольге.
Чтобы реконструировать смысловой состав Героини «Поэмы без героя», нужно погрузиться в чтецкий и театральный репертуар прототипа. Ольга читала Иннокентия Анненского27 и «Балаганчик» Блока28, «Гадкого утенка» и сказочки Соллогуба29, стихи Сологуба и Бальмонта30, Цветаеву31 и Пушкина. Об исполнении отрывков из «Евгения Онегина» и «Для берегов отчизны дальной…» слушатель писал: «По-своему, «по-петербургски» читала О.А. Глебова-Судейкина, особенно мастерски подчеркивая чеканность пушкинского стиха, прелесть русской «латыни». Публика по заслугам оценила эту строгость чтения»32.
И, разумеется, образ ее преломлен в живописи современников – помимо названных в книге художников, ее портреты писали К. Юон (карт. серый, итал. карандаш, пастель, 39x30, 1915. ГТГ), Н.Д. Милиотти (в эмиграции), С.А. Сорин (репродукция была отпечатана для вклеек последнего, невышедшего номера журнала «Аполлон» в 1918 году), Н.И. Кульбин33.
Героиня в «Поэме без героя» – отраженное отражение, и отражение не только своих ролей и портретов, но и своих друзей. В разговоре с П. Лукницким Ахматова говорила о «напластованиях»: «На О. Судейкиной – это – от Лурье, это – от того-то <…> Как
И здесь для восстановления содержания «культурности» Судейкиной в первую очередь надо описать ту духовную атмосферу, которую создавал вокруг себя «презрительно улыбающийся Судейкин»35. Атмосфера эта, конечно, по-петербургски неуловима, но некоторые ценные свидетельства имеются36. Вот например, позднейшая запись разговора с ним во время Первой мировой войны: «Погибнет культура? Забудется искусство? Неправда! Не все забудется. Все, что угодно, погибнет, но <Н.Н.>Врангель и <С.П.>Дягилев останутся. Врангель, создавший «Старые годы», Зубовский институт искусств, Дягилев – [ «Мир искусства»], Нижинский, Стравинский. Они не забудутся! Они – Врангель и Дягилев – высочайшие вехи культуры. Слишком высоки их вершины, чтобы их занесло забвением»37. Из этого пафоса и происходила Ольга Глебова-Судейкина, что и выдвинуло ее на роль эмблемы серебряного века в «Поэме без героя».
Впервые: НЛО. 1994. № 7. С. 213–219.
Комментарии
Мок-Бикер, Элиан. «Коломбина десятых годов…». Книга об Ольге Глебовой-Судейкиной. Издательство Гржебина – АО «Арсис». Париж – СПб., 1993.
Сост. и науч. редактор Ю.А. Молок. Пер. В.Н. Румянцевой. Худ. В.И. Меньшиков. Пред., комм. Н.И. Поповой. Сост. каталога выставки «Образ и судьба» – И.Г. Кравцова.
Наш мир. Иллюстрированное воскресное приложение к «Рулю» (Берлин). 1924. № 26. 14 сент. С. 271.
В уточнение к информации Н.Лидарцевой следует заметить, что работы Глебовой-Судейкиной все же иногда выставлялись, например, в Академии художеств (Жизнь искусства. 1923. № 19. С. 16). Добавим, что Н. Сахар писала стихи. См., например, републикацию их и ее очерка «Как живут поэты» из каунасских газет 1921–1922 гг.: www.russianresources.lt/archive/ Sahar/Sahar_1.html#6 (см. также: Тименчик Р. Анна Ахматова в 1960-е годы. М., 2005. С. 489). О ней в Петрограде 1920 года как о дочери известного петербургского адвоката и поклоннице Н.Н. Евреинова см.: Лурье В.И. Из воспоминаний // Континент. 1990. № 62. С. 240.
К списку поэтов надо прибавить и Георгия Чулкова, автора послания августа 1920 г.:
В жизни скучной, в жизни нищейКак желанен твой уют…В этом сказочном жилищеМузы нежные поют.В старых рамах бледны лица,Как в тумане странный быт.Здесь былое тайно снится,Злободневное молчит.Ты среди своих игрушек —Как загадочный поэт.В мире фижм и в мире мушекОтраженье давних лет.Ты – художница. С улыбкойОживляя век любви,В жизни призрачной и зыбкойКуклы чудом оживи.Век безумный Казановы,Дни безумий и страстейВечно юны, вечно новыВ милой комнатке твоей.