Далеко не близко
Шрифт:
Гилберт Айлс нахмурился. Затем завёл машину.
— Тут на бульваре слепой калека продаёт газеты. Работает всю ночь — я часто его там замечал. Если я...
— Теперь, — промолвил демон, — ты в этом разбираешься.
Гилберт Айлс подождал, пока запоздалый трамвай не подхватит небольшое стадо людей, ждавших возле калеки. Затем пересёк улицу, но ноги не повели его к слепому торговцу. Сначала они унесли его в бар. Он быстро выпил три порции, не сводя глаз с часов, стрелки которых плавно двигались от двенадцати
— Не позволяй времени ломать тебя, приятель, — утешительно проговорил бармен после третьей порции. — Мы не закроемся до двух. У тебя полно времени.
— Кое-что закрывается в час, — напряжённо произнёс Айлс и ощутил, как его пищевод сжался при одном воспоминании о чешуйчатых кольцах.
— Ты вроде как встревожен. Нужна компания? — раздалось со стороны девушки в красном платье с плохо обесцвеченной причёской. — Ну конечно, — продолжала она, так и не дождавшись ответа. — Ты же купишь мне выпить, а? Конечно, купишь. Как обычно, Джо.
Руки уверенно двигались. Напитки поступали регулярно. Девушка пододвинула табурет ближе, и красная юбка тепло засияла на его бедре. Это был бы такой простой способ. Выбор очевиден: согрешить против совершенно незнакомого человека, который будет тяжело страдать, или против жены, которая никогда об этом не узнает. Проблема была простой, но Гилберт Айлс знал ответ, ещё не обдумав его. Наконец, он встал.
— Уже почти полночь, — произнёс он. — Пора закрываться.
Бармен и девушка в красном уставились вслед его шаткой походке, а затем удивлённо переглянулись.
— Не свезло, Верн, — сказал бармен.
— На этот раз я выпью, — сказала Верн.
Гилберт Айлс достиг угла квартала. Ещё один трамвай только что отъехал. Позади остались пустой перекрёсток и слепой калека. Тот сидел на тротуаре, изогнув ноги под невероятным углом. Голова в чёрных очках слегка шевелилась на каждый звук. Гилберт Айлс очень ясно различал его до деталей. Он видел, что ноготь на левом большом пальце сломан, что на правой скуле волосатая родинка, а в коробке ровно два доллара тридцать семь центов.
Айлс закрыл глаза и схватил коробку с деньгами. Он не мог бы этого объяснить, разве что неким бессознательным желанием уравнять со своим противником шансы.
И, схватив её, он почувствовал удушающую хватку на своей шее.
Его разум закружился. Он не мог ошибиться. В запасе было ещё пять минут. И это, конечно... И тут он понял, что его шею сжала не чешуя, а указательный и большой пальцы.
Он открыл глаза. Торговец возвышался над ним. Тёмные очки исчезли, а ноги распрямились из перегнутого положения. Лицо с волосатой родинкой преобразилось в праведном гневе, а рука со сломанным ногтем сжалась в кулак, направленный прямо в лицо Айлсу. Всё это прекрасно сочеталось.
— Грязная крыса! — бормотал торговец. — Ограбить слепого,
Точный юридический ум Гилберта Айлса вспыхнул напоследок.
— Но ты не...
— Ты думал, что я такой, да?
Вина и виски лишили Айлса возможности дать отпор. Когда всё закончилось, его опухшие губы произвели только один вопрос:
— Скокаврени?
Торговец, расшифровав это, взглянул на припрятанные часы.
— Десять минут первого.
— Спасибо, братец, — простонал Айлс. Промокшая от крови кожа на лице смогла собраться в улыбку.
***
— Срибердеджибит! — произнёс он, вернувшись в машину.
— Я всё ещё здесь, — проговорил голос, разносившийся по невидимым пещерам. — Ты не отсылал меня.
— Прости. Не могу разглядеть. Мои глаза... опухают... Но прошла даже твоя полночь, а я так и не смог...
Демон повторил доводы торговца.
— В конце концов, — утешительно проговорил он, — у тебя был злой умысел.
— А что, — потребовала ответа Линда, — ты праздновал вчера вечером?
Гилберт Айлс повернулся на кровати, сел и открыл глаза. Точнее, попытался их открыть. Сквозь опухшие щёлочки он едва мог различить жену и часы рядом с ней, показывавшие половину второго.
Он застонал и попытался вскочить с кровати. При первом движении мускулов тянущая боль усилилась, и он вновь откинулся на подушку.
— Хорошенький у тебя вид, — проговорила Линда. В её терпком голосе пряталось сочувствие.
— Время, — забормотал Айлс. — Офис... Том...
— Том звонил в районе одиннадцати. Я сказала ему, что ты слёг с сильной простудой.
— Но я должен...
— Я подумала, что тебе лучше проспаться. И ты не пойдёшь сегодня ни в какой офис, пока выглядишь вот так. Я бы принесла зеркало, чтобы ты убедился, но мужчине не положено такое видеть до завтрака. А что всё-таки ты праздновал? У меня вчера вечером не болела голова.
— Видишь ли, дорогая... — пытался выговорить Айлс опухшими губами.
Линда улыбнулась.
— Не пытайся, дорогой. Извини, что просила. Расскажешь после завтрака — или вообще не расскажешь, если не хочешь. Всё будет готово, как только придёшь.
Всякая идеальная жена — идеальный диагност. На завтрак Линда прописала яйца всмятку, томатный сок, полный кофейник чёрного кофе, утреннюю газету — в девственном и нетронутом состоянии — и одиночество. Она накрыла на стол, но больше не заговаривала и даже не приближалась.
После пятой чашки кофе и третьей сигареты Гилберт Айлс направился на поиски жены. Он отыскал её на веранде, поливающую папоротники. На ней был яркий джемпер с принтом, а в волосах светилось солнце.