Далеко не близко
Шрифт:
Клерк в туристическом агентстве сказал:
— Маленький человечек с забавной бородой? Да, он здесь был. Я объяснил ему, что в нынешние времена нельзя гарантировать срочный заказ отеля — ему придётся рискнуть. Так что он разозлился и ушёл.
— Спасибо. — Гилберт Айлс хотел было удалиться, но Линда удержала его.
— Прошу прощения, — сказала она, — но как именно он ушёл?
Клерк запнулся.
— Я... я не знаю. Следует ли мне?
— Прошу вас. Мы понимаем. Он просто исчез — пуф! — с
— Я человек непьющий, — проговорил клерк. — Но вы, пожалуй, поймёте, мадам. Уверяю вас, он вытащил из нагрудного кармана носовой платок, расстелил его на полу, и тот вырос до размеров ковра. Потом он произнёс какое-то странное слово, и, клянусь, я видел, как носовой платок вылетел за дверь, неся его на себе. Но если вы когда-нибудь скажете про это моим нанимателям...
— Так вот оно что, — заметила Линда. — Ты говорил, что твой человечек болтал что-то про Дарджилинг, и теперь ему пришлось туда вернуться. Мы никакой помощи от него не получим.
— Надеюсь, — сказал Гилберт, — он не доставит особых проблем береговым зенитным батареям. Что будет с наблюдателем, сообщившим о ковре-самолёте? Но что теперь можем сделать мы?
Линда высоко и решительно вскинула головку.
— Мы вызовем твоего демона и обсудим это с ним. Если моему мужу приходится каждвй день совершать грех, то я хочу знать, какой именно.
Они проехали несколько миль туда-сюда вдоль пляжа. При дневном свете нелегко было отыскать подходящее тихое место для вызова демонов.
— Люди, — вздохнула наконец Линда. — Они кишат...
— Поедем домой?
— Но здесь, на пляже, так хорошо — я так рада провести с тобой день, даже если тебе для это пришлось стать проклятым и избитым. Знаю! Мы можем вызвать его в отеле.
Они вернулись в “Мар-Висту”. Было что-то уместное в том, чтобы вызвать демона в бывшем жилище волшебника. Клерк был озадачен их возвращением и с подозрением взглянул на избитое лицо Айлса.
— Уверена, — прошептала Линда, — он думает, что я купила это обручальное кольцо в магазине “всё за пять центов”. Надеюсь на это.
Когда они остались одни в серой и скудно обставленной комнате, Гилберт Айлс произнёс:
— Срибердеджибит!
Мерцающая фигура сидела на комоде.
Линда слегка ахнула. Айлс взял её за руку.
— Боишься, дорогая?
— Бог мой, нет! — Её голос отважно старался не дрожать. — Он... он всё время разного размера, да?
— В моём царстве, — промолвил демон, — всё пребывает в вечном движении. Лишь у смертных плоть застыла на месте; должно быть, это очень скучно.
— Мне это нравится, — запротестовала Линда. — Как покупать чулки, если ноги будут... Но ведь вы их и не носите, да? Или что-нибудь... — Она прижалась к мужу. — Видишь? Я могу с ним говорить. — Но голос её срывался в рыдания.
— Что теперь? — скорбно промолвил Срибердеджибит. — Ты призвал меня лишь затем, чтобы показать этой женщине?
Айлс усадил жену на
— Я хочу знать, что есть грех?
— Зачем же? — Скрип бивня. — Ты всё делаешь верно.
— Но мне это не нравится, и я не собираюсь это долго терпеть. Человек действует свободно. Это и делает его Человеком.
— Ха, — произнёс Срибердеджибит.
— Предупреждаю, я собираюсь уничтожить это проклятие так скоро, как только смогу. А тем временем я хочу знать, с чем приходится иметь дело. Что есть грех?
— Ну, видишь ли, — промолвил демон, — всё зависит от того, во что ты веришь. Грех — это оскорбление себя, своего Бога или ближнего.
— Стало быть, богохульство — грех? — Айлс ухмыльнулся и выдал пятиминутную тираду. Линда накрыла голову подушкой. Даже демон пару раз моргнул.
— Вот. — Айлс сложил ладони. — Этого на сегодня хватит.
Хвост Срибердеджибита дёрнулся.
— Но ты не веришь в Бога, не так ли?
— Ну, я полагаю, что...
— Не блефуй, дорогой, — сказала Линда. — Нам нужно во всём разобраться. И ты знаешь, что это на самом деле не так.
— Нет. Признаю, не так.
— Тогда как же, — разумно вопросил демон, — ты можешь богохульствовать? Нет, такой грех не для тебя. Как и святотатство. Ты должен верить, сознательно или бессознательно, что то, что ты делаешь, является грехом.
— Минуточку, — возразил Айлс. — А как насчёт тех эгоцентриков, котроые думают, что всё всегда делают правильно? Они вообще не смогут согрешить?
— Всё они знают. В глубине. Но этот атеизм мешает тебе отыскать для себя грехи. Ведь если бы ты был католиком, то легко грешил бы каждую пятницу; ты бы просто ел мясо. А будь евреем, ты мог бы есть каждый день свинину и не иметь проблем. Но вам, атеистам...
— Подожди. Разве атеизм сам по себе не грех?
— Нет, если он честен и не мешает другим людям. Если человек придёт к познанию Бога и затем отречётся от Него; или если он отрицает право других людей верить в Него... Как насчёт такого? Хочешь начать какое-нибудь религиозное преследование? Это неплохой грех.
— Я... Чёрт, я не смогу такого.
— Что ж, посмотрим. Ты не можешь грешить против своего Бога. Ты можешь грешить против себя или ближнего своего. Это оставляет тебе массу возможностей: поджог, подстрекательство суда, полигамия, похищение, прелюбодеяние...
— Для начала. Полигамия и прелюбодеяние не годятся.
— Если ты в самом деле... — попыталась сказать Линда.
— Не годятся, и точка. Подстрекательство суда может подойти.
— Что это? Звучит ужасно.
— Провоцирование ненужных судебных разбирательств. Очень дурно с точки зрения юридической этики. Но этот демон, чёрт его побери, взял и разбудил моё профессиональное сознание. Не знаю... Поджог...
— Что там ещё было? — потребовала Линда от демона.
Срибердеджибиту всё это начало надоедать.