Дальние пределы человеческой психики
Шрифт:
президентом? Есть ли кто-нибудь, кто хотел бы стать генеральным
секретарем Организации Объединенных Наций? Или великим композитором?
Кто из вас мечтал стать безукоризненным до святости, как Швейцер, к
примеру? Есть ли ктонибудь, кто надеется внести заметный вклад в
историю человечества?> После такого вопроса все они, как правило,
смущенно хихикали, пожимали плечами и краснели. И тогда я задавал
следующий, вполне логичный, вопрос: <Если не вы,
же, как я понуждал своих студентов соизмерить себя с высочайшими
вершинами человеческих устремлений, я мог бы спросить сейчас у вас:
<Что за великую книгу пишет каждый из вас втайне от остальных?> Я не
сомневаюсь, что на этот вопрос многие покраснеют и возмущенно фыркнут.
Но разве он неправомочен? Кто, если не психологи, должен писать книги
по психологии? Я могу спросить: <Разве вы не хотите стать
психологами?> - <Хотим>.
– <Раз так, значит, вы собираетесь быть
пассивными, безголосыми психологами. Но какой в этом смысл? Это не
самый лучший путь к самоактуализации. Нет, вы должны стремиться стать
первоклассными психологами, в самом лучшем значении этого слова,
лучше, чем вы можете себе представить. Если же вы намеренно стремитесь
стать меньшим, чем можете стать, тогда я должен предупредить вас, что
вы будете глубоко несчастны всю свою жизнь. Вы не реализуете ваши
таланты, ваши способности>.
Мы испытываем и стремление, и страх не только по отношению к своим
собственным высшим возможностям, но мы также отягощены постоянной,
универсальной - и, возможно, даже закономерной - амбивалентностью по
отношению к высшим возможностям других людей и возможностям
человеческой природы в целом. Разумеется, мы восхищаемся и
преклоняемся перед честными, благородными, духовно чистыми, святыми
людьми. Но возьмется ли кто-нибудь, кто заглядывал в глубины
человеческой души, отрицать, что наше отношение к благородному и
святому человеку двойственное, а порой даже враждебное? А если человек
красив? Или велик? Или ге-
Неврозы как ошибка личностного развития
49
ний? Не нужно быть психотерапевтом, чтобы понять происхождение этого
феномена - поэтому назовем его <встречной оценкой>. История дает нам
множество тому подтверждений, я бы даже сказал, что во всей истории
человечества нельзя найти ни одного исключения. Мы, конечно, любим
великих людей, мы восхищаемся ими, воплотившими в себе все самое
лучшее, что может быть
совершенство, успех, - но при этом испытываем неловкое чувство,
тревогу, беспокойство, а возможно даже ревность и зависть. Эти люди
как будто напоминают нам о нашей собственной малости, нашей
неуклюжести, неловкости. Они лишают нас самоуверенности,
самообладания, самоуважения. (Ницше по-прежнему остается лучшим
учителем в этом вопросе.)
Здесь-то и спрятан ключ к разгадке. По моему мнению, великие люди уже
самим фактом своего существования и теми качествами, которыми они
прославились, вольно или невольно принижают нас. Даже если мы не
осознаем этого, не понимаем, почему при встрече с таким человеком или
при одном упоминании о нем мы чувствуем себя глупыми, или
безобразными, или низкими, мы тем не менее отвечаем проекцией, а
именно, реагируем так, словно этот человек действительно желает
унизить нас, как если бы мы были мишенью для его добродетелей (54).
Наша враждебность по отношению к нему вполне объяснима. И мне
представляется, что только осмысление и понимание способны победить
эту враждебность. То есть, если вы найдете в себе силы осознать и
проанализировать вашу собственную встречную оценку самого себя, понять
истоки вашего бессознательного страха и ненависти к настоящим,
благородным, красивым людям, тогда вы, наверное, сможете побороть свою
неприязнь к ним. Я могу продолжить эту мысль и предположить, что, если
вы научитесь любить высочайшие возможности другого человека, то вы не
будете бояться обнаружить их в себе.
Отсюда же проистекает страх перед высшим началом, классическое
описание которого дал Рудольф Отто (125). Если сопоставить наше
соображение с мыслями Элиаде (31) о сакрализации и десакрализации, то
становится ясна и универсальная причина этого страха. Это - боязнь
прямой конфронтации с богом или богоподобным. В некоторых религиях
неизбежным следствием подобной конфронтации считается смерть. В
верованиях многих народов с примитивной культурой присутствуют
местность или предметы, на которые наложено табу, поскольку они в силу
своей сакральности могут быть опасными для человека. В последней главе
моей <Psychology of Science> (81) я приводил и другие примеры,
преимущественно научные и медицинские, связанные с десакрализацией и
ресакрализацией, и пытался объяснить психодинамику этих процессов. В