Дар берсерка
Шрифт:
Он покосился на свой живот.
Огромную рану прикрывала корка из сгустков крови и вмерзших в этот панцирь градин. Что было под ним, Харальд разобрать не мог.
Кишки не вываливаются, об требуху не запинаюсь,и ладно, мелькнуло у него. Когда все закончится, надо будет глянуть, что там под коркой…
н метнулся вперед, чтобы закрыть ворота перед подходящим войском. Створки затрещали, сметая со своего пути высокие сугробы из градин, уже смерзшихся в крупитчатый лед. Покончив с этим, Харальд глянул в небо – теперь мутно-серое, непроглядное.
Миг, второй. Он с облегчением
Войско Харальда, засевшее у излучины реки, двинулось к Упсале, как только над Конггардом поднялся дым.
Воины шагали торопливо, ни от кого не скрываясь. В крепости начался пожар, там был конунг Харальд, а значит, скоро закипит бой – если ещё не закипел. Теперь не было нужды прятаться…
Да и времени на это не осталось. Как только головной хирд поравнялся с храмом Одина, раздались негрoмкие команды, и люди ускорили шаг.
Отсюда уже было видно пламя, мелким рыжим бутоном распустившееся над столбиком Конггарда. Но большинство воинoв смотрели не на огонь, а на храм по правую руку, окруженный рощей. Ощупывали взглядами золотую цепь, висевшую под стрехами высокой черной крыши, равнодушно поглядывали на тела рабов, свисавшие с дубов и ясеней. По весенней поре таких желудей на ветках оказалось немного.
Правда, нашлись и те, кто, посмотрев на храм, тут же переводил взгляд на пожар.
Колонна уже добралась до первого из трех великих курганов, поднимавшихся за храмом, когда слева, над далеким торжищем, встали две нитки дыма. И Свейн, старший из хирдманов, заорал:
– Бегом! Шведы из фьорда уже подошли к торжищу! Пощиплем их, прежде чем они доберутся до Конггарда!
Мужики побежали, погромыхивая оружием. Вскоре из-за полей по левую руку показались крохотные мастеровые избы. Рядом проступили тонкие полоски – изгороди рабьих загонов.
Град пошел, когда войско поравнялось со вторым курганом. Повалил густо,точно в небесах опрокинули громадную бочку, набитую льдышками.
И горящий Конггард,и дым над торжищем тут же исчезли, закрытые серым пологом – сложенным, как шитье из стежков, из сотен тысяч градин.
Люди сбавляли ход. Ледяное крошево с силой било их по плечам, звонко цокало по железным куполам шлемов. Стучало по щитам, вскинутым над головой, чтобы лед не сыпался за шиворот. Ноги бежавших воинов начали вязнуть в насыпях из градин…
А ещё повеяло стужей. И люди, чья одежда не успела просохнуть, сразу начали замерзать. Кто-то пoминал Хель и клятого Ингви – но град съедал слoва, превращая их в неразборчивый шум. Кто-то топал молча. Мужики оступались в сугробах из градин, падали и хватались за руки товарищей, помогавших им встать.
Те, у кого сбивалось дыхание от бега и от зябкой дрожи, останавливались на пару мгновений, чтобы перевести дух. Отступали в сторону, чтобы не мешать другим.
Этак мы многих недосчитаемся, угрюмо подумал ярл Огер, бежавший в голове войска. А когда начнется бой, мечей может не хватить…
Он обернулся, заорал, перекрикивая гул падавшего града:
– Свейн, крикни Убби, чтобы шел назад и подбирал отстающих! Пусть хоть под руки их ведет, но дотащит до реки!
Огер
Воины продолжали бежать. А град все сыпал и сыпал. Дорога давно исчезла под насыпями из ледяного крошева.
– Бегом! Живей! – надрываясь, орали хирдманы.
Ярл Огер упрямо держался в голове войска. Он уже выбился из сил, ему тоже не xваталo воздуха, в груди давно хрипело. Но гер не позволял себе сбавить ход. Бежал на подгибающихся ногах, глядя то под ноги – то туда, где за стеной града исчез горевший Конггард.
Лишь бы не сбиться с пути, стучало у него в уме. Там, впереди, Свальд. Сын дерется и ждет подмоги. Если они не прижмут шведов,идущих от фьорда, то Свальду придется несладко. Харальд, лятый родич, на этот раз схлестнулся не с людьми. Хоть и рассказывает байки про колдунов…
Но многих можно предать – только не собственного сына. И Харальд это знает, потому и оставил при себе Свальда!
гер на бегу скривился, выплюнул пару градин, залетевших в разинутый рот. Подумал – к Хели наложниц, родивших сыну лишь пару дочерей. К Хели и те зелья, что он приказал им давать, чтобы избавиться от лишнего приплода!
К Хели и его самого – за то, что весной, когда у баб после зимовья пухнут животы, молодых рабынь из поместья Свальда он втихомолку отправлял на торище. И продавал там, благо сын сам просил присматривать за его домом, уходя в поход. Уж больно не хотелось, чтобы девки нарожали щенков со знакомыми глазами – а те потом крутились рядом со Свальдом. Сын мог и признать рабье отребье, у него в голове ветер…
Все верилось, что Свальд ещё заведет себе сыновей, да не от рабыни. Сыновей доброй северной крови, от дочки конунга. На худой конец, ярла! А вышло вон так…
Ярл Огер надсадно выдохнул. И побежал ещё быстрей, стараясь ни о чем не думать.
Харальд поджидал Тора, забравшись на помост. В волне красного людского сияния, катившегося вдоль реки, мерцали два синих огонька. Затем Харальд разглядел еще одну синюю искру, чуть в стороне от огоньков. А потом ещё. И ещё.
И ещё!
Вот почему второй мужик почти не сопротивлялся, мелькнуло у Харальда. Богам не надо драться до конца. Не вышло здесь и сейчас – можно отступить и начать все заново в другом теле. Людей, примеривших ожерелье Фрейи, в войске Ингви должно быть достаточно. Боги его ждали и готовились…
Харальд внезапно ощутил, насколько устал. Штаны – единственная одежда, которая была сейчас на нем – стояли колом, задубев от крови. Снова заныла рана в животе. Змеиная голова опустилась на плечо, повозилась там, устраиваясь поудобнее.
Что, если силы дракона не безграничны, мелькнуло у Харальда. Помнится, Сванхильд, полетав в воздухе и разрушив Биврёст, свалилась на лед замертво. А очнулась после этого нескоро…
Он быстро глянул на руку. То ли сумрак был тому виной,то ли что другое – но ему вдруг показалось, будто по коже ползут светлые пятна. Однако рука тут же снова стала черной.