Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
— Я могу перевязать и принести бинты, — бросила сента де Инес, и покраснела под взглядами дарханов, отступая.
— У вас нет дара, сагнатт! И так ему уже не помочь, эта рана связана с магией, о которой вы понятия не имеете, — отозвался второй грубо. — Ступайте, сента де Инес, к вашим книгам! — в уважительном обращении к любой женщине, принятом в Ивваре, не прозвучало и капли уважения. — Приносите хоть какую-то пользу.
Хранительница библиотеки ещё сделала несколько шагов вслед за телегой, прижав руки к груди. Я заметила в её глазах слёзы, красивые, хоть и немолодые губы, поджались, сдерживая
— Сента де Инес, — подошла я наконец, закутавшись в верхнюю накидку и ежась от ночной еще прохлады. — Мне жаль… Почему они так грубы с вами?
— Я не маг и дарханкой мне никогда не стать, — пожала плечами хранительница. — Всё, что я могу — служить Четырём богам так, как умею. И молиться, чтобы моих близких они пощадили и уберегли, пусть даже у моих близких и без меня больше силы и власти.
— Я как раз хотела подняться к храму. Пойдете?
Сента де Инес кивнула мне рассеянно, но всё же спорить не стала — и мы, пройдя по широкой белокаменной улице, принялись подниматься по самой длинной на свете лестнице к храму Четырёх богов, стараясь не думать о том, чему сейчас стали свидетельницами.
В храме было пустынно и тихо: тусклый утренний свет лился из больших окон. Служителей ещё не было, и мы остались предоставлены сами себе. Долгое время молчали, опустившись на мягкий ковёр, расстеленный для молитв в главном зале.
Убранство храма Четырёх богов всегда было простым: всё подчинялось строгой иерархии богов: от младшего Ойгона к старшему Скадо — их лики смотрели на нас с четырёх стен. Обычно на лицах богов читалась божественная мудрость и тихий незримый свет — это готова была признать даже я! — но сейчас я чувствовала давящее осуждение.
Осуждение за то, что я осуждаю императора, избранника этих самых богов.
Всё эта война, которую ведет император уже двадцать лет. И эти дарханы. Они ни во что не ставят тех, кто не обладает способностью к магии! У нас так не было. Неужели мне суждено стать одной из них — и делить людей на угодных богам… и простых слуг?
— Уверена, ему помогут, — заговорила я тихо, чтобы отвлечься от своих мыслей.
— Конечно, — проговорила сента де Инес с лёгким кашлем. — В руках дарханов огромная власть… над нашими жизнями.
— Неужели все здесь считают их учение и их уроки единственно верными?
— Что ты имеешь ввиду? — насторожилась сента де Инес.
— Да я просто… — Я тяжело вздохнула. — Мне здесь трудно. И одиноко. Кажется, будто никто на самом деле меня и не слышит. Что, если такой подход к обучению и вообще ложный? Как и это деление на одаренных и простых людей. Мне кажется, боги не должны делить нас так.
Мысль о том, что моя мама, как и сента де Инес, вовсе не обладает даром и должна считаться в наше время той, кто стоит на ступень ниже, вызывало во мне протест. Она ничуть не уступает ни умом, ни тонкостью, ни своей жизненной мудростью тем, кто одарен богами.
— Тише, девочка. Именно за такие мысли и мог пострадать мой племянник.
— Что вы имеете ввиду?
Сента де Инес молча покачала головой, давая понять, что не готова развивать эту тему. Я поджала губы. Бьёрн уже предупреждал меня не говорить здесь слишком много.
Неужели ранение племянник Инес
Если при первой встрече я была совсем слаба и растерянна, и считала сенту де Инес одной из наставниц, то теперь, проведя уже не одну неделю в монастыре, начала понимать, что не она здесь имеет власть. Да, она явно много знает, она читает и имеет доступ ко всем книгам дарханов, но явно слишком осторожна и покорна, чтобы попробовать что-то изменить.
Я вспомнила наш первый разговор.
Это не равнодушие. Это свобода выбора — пространство для твоих уроков… Мир отражает тебе твое настроение, не правда ли? Очень наглядно. Чем больше неприятие у тебя — тем больше он отторгает в ответ.
Отвергая существующий порядок, я рискую привести к тому, что мир снова будет отвергать меня. Это я уже испытала на себя — и убедилась, что действовать можно иначе. Но что, если исходить не из противостояния, а из желания принести в мир немного больше… света? Любви?
Пока эти сумбурные мысли не приводили меня ни к каким выводам. Я пока слишком мало знала, чтобы действовать, но зародившиеся сомнения крепли. Я плохо представляла себе, что вообще могу сделать и что именно хочу — кроме того, чтобы вернуться домой и вновь увидеть семью и… Арона, — но наверное, знать, что не все здесь согласны с этим порядком уже помогло бы мне жить дальше.
Может, о чём-то таком я смогу поговорить с Бьёрном? Но стоило вспомнить тот первый день в монастыре, его просьбу перейти на ивварский и потише возмущаться, как эта мысль показалась мне ненадёжной. Он дархан. Наставник. Наивно думать, что он может идти против императора и его безраздельной власти.
Колкое одиночество поцарапало сердце, стало зябко. Какая же я глупая. Этот монастырь перевернет мою душу и вскоре наверняка сделает такую же верную последовательницу Четырёх богов и императора.
Я сжала руки, лежащие на коленях, в кулаки.
Глава 23. Ойренахта
Этим утром после завтрака нам дали немного времени — сента Сейна-Алдрия, преподающая нам даори, самая молодая из наставников, светловолосая и высокая, куда-то уехала на несколько дней. Я ждала, что нас отправят на полезные работы или снова заставят тренироваться, но внезапно нас отпустили…
— Пойдем за мной! — скомандовала Мэй, окинув взглядом мой явно усталый вид.
Она привела меня в сад — гордость дарханов, про который рассказывала. Он, словно настоящий оазис прятался за холмами, вдали от храма на широком пологом склоне. Вниз к этой зелени и прохладе вела короткая широкая лестница, которую я бы не обнаружила сама, если бы не Мэй. Казалось, всё в монастыре открывается мне постепенно, шаг за шагом, и без наставников я не смогла бы открыть и половины тайн Сеттеръянга.
Спустившись вслед за приятельницей, я словно очутилась в другом мире: здесь тихо шелестели листья, качались на ветру тонкие стволы незнакомых мне деревьев, а с густых иногда срывалась ароматная пыльца. Несмотря на то, что на Итене осень, в саду явно царствовала вечная весна.