Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
— Твой брат был в этом отряде, — внезапно добавила Тьяра, бросив на меня внимательный взгляд: на сей раз без насмешки или попытки задеть, скорее с большой долей любопытства.
— Вот как… — только и выдохнула я.
Спросить хотелось о многом, но едва ли мне скажут правду или откровенно поговорят о прошлом.
— Но он потерял всё, когда ввязался в потасовку, — подлил масла в огонь Ильхас. — Потому что его выдержка оказалась не такой уж железной.
— Уж не с тобой ли он поспорил? — напряглась я.
Разговор
— Не-а. Не со мной. — Ильхас хмыкнул. — Это были парни с его потока. Он та-ак легко поддался на провокацию, что это было даже странным…
— Я не хочу об этом говорить, — поставила я всё же точку и поднялась с места.
Мэй увязалась следом, уговаривая не злиться и обещая перевести тему. Мы отошли от огня, который, словно моя злая часть, усиливал бурю внутри, и я продолжала спорить с ней, но в конце концов Мэй уговорила съесть горячих картофелин, которые они взяли на кухне и запекли прямо в углях, и познакомиться с адептами её потока. Она ненадолго отошла, и я оглянулась.
Тоска внутри и боль тлели, должно быть, как угли в ночи — и на этот огонь всё же притянулся Ильхас, подойдя ко мне, когда я осталась одна.
— Я знаю, ты хочешь услышать правду.
— Ты слишком много на себя берешь, Ильхас. Не кажется?
— Это правда, — склонил он голову с откровенной улыбкой. — Такова моя судьба. Много на себя брать, потому что это мне позволили боги. Как и тебе, принцесса с Юга. Разве ты сама это не чувствуешь?
— Нет!
— Тебе дали стихийный дар…
— Который я ненавижу, — процедила я едва слышно, — потому что из-за него я здесь, а не со своей семьей. Потому что из-за него у меня ожоги на половине спины. Я бы с радостью приняла обычный дар или была вовсе без него, но… “так велели боги”, — повторила я любимые слова императора, стараясь не звучать слишком ядовито.
— Ты просто боишься той силы, что в тебе есть, — усмехнулся Ильхас, оттесняя меня к стене пещеры. — Это нормально в начале обучения. Мы все когда-то боялись самих себя. Надо просто… узнать себя лучше…
— Только не говори, что в этом мне поможешь именно ты, — улыбнулась я в ответ, отступая и незаметно стискивая пальцы в кулаки.
Брат приучил меня отстаивать свои права, и вот сейчас, кажется, самое время. Струйка холодного пота потекла по позвоночнику. Здесь много людей, он не посмеет ничего сделать — но внезапно я поняла, что вместо того, чтобы сбежать или ударить его первой, хотя бы словом, я замираю, не в силах сдвинуться с места.
Я почувствовала такое жжение в ладонях, что принялась их чесать, чтобы унять жар.
Казалось, ещё немного — и вспыхнут даже
Несправедливость била по мне яростью. Но я здесь, среди дарханов — и должна сдержаться, чтобы не устроить новую катастрофу.
— Твоя мать рождена без дара. Но твоему брату и тебе — он достался сполна. Удивительно, правда? И ещё более удивительно, почему на эту правду о том, что его мать — не благославлена богами, Тавиан готов был убивать.
Ильхас усмехнулся и повернулся, чтобы уйти, и я не сдержалась, схватила его за плечо и бросила, пока мы были наедине и нас никто не слышал:
— И что он сделал?
— Устроил мордобой и избил напарника, который “оскорбил честь его семьи” до потери сознания. Едва не убил, чудом спасли. Ксьестен де Торн отправил Тавиана в карцер на долгие месяцы. Смирение и одиночество — лучшие учителя. Особенно, для таких неразумных самоучек…
Это было неудивительно. Тавиан, как и я, вполне мог вспылить: у нас на юге не были редкостью дуэли и драки между мужчинами, а уж оскорбить честь семьи и прилюдно унизить мать — это был более весомый повод ввязаться в бой.
Забавно, какой получается парадокс! Я прибыла сюда как дочь отверженной богами, слабой женщины, не наделенной магией — и могла бы считаться отбросом общества, но именно мне достался дар огня, выжигающий всё вокруг, и все тут теперь обязаны со мной считаться. Ирония Четырёх богов — не иначе!
— Моя мать натерпелась немало от магов, что пришли двадцать лет назад на наши земли. И мой брат имел полное право защищать её честь. Ясно?
— О, ясно, — глаза Ильхаса весело сощурились, предвкушая новую игру. — Разумеется. Как и то, что вы оба не умеете выбирать тех, кому стоит верить.
— Да неужели?
Ильхас приподнял кружку, изображая, что поднимает тост.
— В одном из заданий Тавиан выбрал в напарники некого сентара де Ларса, знаешь такого? Удивительно, что целитель стал причиной жестокой травмы.
— При чём тут Бьёрн?
— Скажем так, ходят слухи, кое-кто не терпит, чтобы его авторитет ставили под сомнение. Особенно тот, кто не боится говорить правду. Бьёрн… он умеет выглядеть образцом преданности и чести. А кто станет защищать горячего мальчишку, который был готов поставить под угрозу всю миссию ради собственных принципов?
Я напряженно замерла, чувствуя, как огонь ползёт по венам и разгорается в очаге, рискуя опалить каждого, кто подойдет слишком близко.
Мог ли Бьёрн и впрямь предать моего брата? Или подставить так, чтобы Тавиан пострадал. Словам Ильхаса верить не хотелось, но он быстро перевел тему: