Дайсё-ян. Книга первая

Константин Лер

Странные танцы. Танцуй под дождём

В переходах подземных станций…»

Песня подходит к концу, и наш танец – тоже. Снова сцепленные пальцы и, на этот раз, Маша предлагает мне интересный финал. Она вытягивает руки – повторяю её движение, а затем, неожиданно ведёт левой рукой вверх и к правому плечу, вынуждая меня совершить своеобразный «поворот под рукой». Мои руки оказываются скрещенными на груди, а спиной, слегка откинувшись назад, упираюсь в правое предплечье девушки, которое поддерживает ЮнМи от падения.

В такой позиции обнаруживаю себя в полной власти рыжей красотки, в чьём взгляде проступает что-то хищное. И, в этот момент, она разглядывает ЮнМи, словно аппетитное блюдо, попавшее к ней на стол.

Спиной ощущаю жар её руки, улавливаю приятную свежесть дыхания. Не в силах вымолвить хоть слово, наблюдаю, как лицо девушки медленно приближается вплотную к моему, и у меня возникает очень нехорошее предчувствие.

«Она что, собирается меня поцеловать?» - косясь на замершие, в нескольких сантиметрах от моих, губы девушки, лихорадочно соображаю я.

«Пожалуйста, не делай этого!» - мысленно взываю к ней, понимая, что сопротивляться внезапному порыву выше моих сил. В горле мгновенно пересыхает. Чувствую как, внизу живота, разливается приятное тепло, ноги становятся ватными, а сердце норовит выскочить из груди.

– Маша… - шёпотом выдавливаю из себя единственное слово, с трудом отлепив присохший к нёбу язык.

Конец четвёртой заточки.

Дайто наточен.

Сёто наточен.

Пятая заточка

Пятая заточка - сёто.

Нью–Йорк. Дом Марии. Утро вторника.

С лица девушки, вдруг, сходит выражение застывшей маски, как будто, она только осознала происходящее. А на её губах появляется виноватая улыбка.

– Прости, я немного увлеклась. – извиняется она, выпуская меня из своих объятий.

Кое-как сохраняя равновесие, стою на трясущихся ногах. Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание и совладать с общим разладом организма, который случился после неожиданных объятий. Сквозь пульсирующий шум в ушах слушаю, что говорит Мария.

– Забыла, что наши с тобой отношения далеки от романтических. – объясняет она свой порыв. – Я очень сильно погрузилась в эмоциональный фон. Ты, наверное, тоже это почувствовал?

– Ты имеешь в виду то, насколько синхронно мы танцевали? – уточняю у Маши, наконец, восстановив дыхание.

– Ага. – отвечает она. – Эмоции – это тоже проводник. Через них я могу устанавливать, прямой контакт с человеком. Наиболее сильная связь у меня возникает во время секса, но и любое, другое, проявление чувств способствует контакту. Например, как сейчас, - парный танец или пение.

Мария замолкает, при этом, слегка покусывая нижнюю губу. Как будто, сомневаясь, стоит ли говорить дальше. Затем, решившись, – продолжает:

– Девушки сильнее подвержены эмоциям. Именно по этому, они для меня привлекательнее. Но, мне и с тобой очень интересно находиться

рядом. Твоя мужская сущность пытается контролировать эмоции, идущие от женского тела. Очень необычные, сильные эмоции. Они смешанные – от тебя и ЮнМи. Что вызывает во мне диссонанс принятия. Я, вижу перед собой девушку, которая мне небезразлична, а всё, внутри меня, кричит о том, что ЮнМи давно уже нет. Осталась оболочка, занятая другим человеком – тобой. Я стараюсь дистанционироваться от этого, но в подобные минуты, когда ты открываешься, ничего не могу с собой поделать.

– И что тебе даёт такая связь? – удивлённо спрашиваю девушку. Вот уж не ожидал от неё подобных откровений. Особенно, на, казалось бы, отложенную в долгий ящик, тему. Но, вон как всё повернулось.

– Я чувствую себя живой. – отвечает Маша, а я задумываюсь над её словами.

– Ты сейчас описала классический пример зависимости. Ты эмоциональная наркоманка или, просто, фригидна?

– Серёж, ты неправильно истолковываешь слово «фригидность». Моё либидо в норме, я легко возбуждаюсь и испытываю оргазм во время секса. Мне нравится процесс… Но, речь сейчас о другом, хоть и похожем по смыслу. Я, после первой смерти, перестала вообще что-либо чувствовать.

Маша, впервые, на моей памяти, смущается, опуская глаза вниз, и, глядя себе под ноги, тихим шёпотом добавляет:

– Я до сих по мертва.

– Ерунда! – говорю я не поднимающей глаза девушке. Ты живая. Радуешься и грустишь. Улыбаешься! Смеёшься и плачешь. Плачешь! Это нельзя подделать! Ты – тёплая! В конце концов! – берусь за ладошку девушки двумя руками и слегка сжимаю её. – А покойники, как известно, холодные.

Маша поднимает на меня взгляд своих изумрудных глаз.

– Эмоционально мертва, Серёж. Я прокляла тот день, когда впервые очутилась там. Когда поняла, что, словно луна, могу светить лишь отражённым светом. Светом чужих эмоций. Это та самая плата, которую взял с меня «Эфир», за бессмертие. – Девушка вызволяет свою ладонь из плена моих, и прячет руки за спину.

– Все чувства, которые проявляю, я испытываю только в присутствии человека, с сильным эмоциональным фоном. Например, с тобой.

Сижу в машине, оглядываю убранство.

В ней всё по спартански, не смотря на кожаную обивку сидений и круглые алюминиевые вставки на панели приборов, дефлекторах воздуховодов, дверях, рычаге КПП и руле, придающие некую стильность дизайну.

«Минимализм и дороговизна» - приходит на ум фраза, описывающая интерьер автомобиля. Странно видеть подобное в «немце» известной марки, которая и в моём мире имеется. «AUDI TT», судя по экстерьеру, первой модификации. Оранжевого цвета, миниатюрное купе для двоих, своей мордой, с большими фарами, прямоугольной формы и закруглённой решёткой радиатора, напоминающая щенка, с соответствующим выражением на морде. Но, в тоже время, такие необычные формы, сильно выделяют автомобиль из потока однообразных повозок. Чисто женская машинка.