Делай, что должно
Шрифт:
— Так точно! Ну и этого, пособника им сцапать помог. Он корову у дальнего родственника прятал, а сам наведывался тишком. Теперь этот иуда в правлении под замком, мужики его охраняют. От баб. А то на вилы подымут, они сильно злые на него. А надо, чтоб до суда дожил. Когда я уходил, как раз нарочного в город послали, чтоб наряд выслали и забрали куда положено. Я понимаю, что самодеятельность, но много ли на одной пшенке навоюешь? Вот привезут сейчас еще раненых, чем я их накормлю? Пустой пшенки-то небось и на передовой навидались!
— Понимаю, товарищ сержант. Но мы сейчас в резерве. Что вы собираетесь делать с оставшимся
— Не пропадет, товарищ майор. Все в дело пустим. Только разрешите, для общей пользы…
Инициатива была одобрена. Зубков, получивший право пользоваться полевым телефоном и привлекать весь свободный состав к готовке, развил бурную деятельность. У него нашлись земляки, сослуживцы, земляки сослуживцев и сослуживцы земляков во всех частях даже не дивизии, а чуть ли не всей армии. Откуда-то взялись бочки. Соль нашлась со второго захода, поначалу чуть не случилось беды: "вроде бы соль", доставленная колхозниками, оказалась нитратным удобрением, каким-то чудом залежавшимся с довоенных времен. "Заодно лабораторию проверили", — мрачно пошутил Огнев, а повар навсегда зарекся ворчать по поводу "формальностей" и "начальственных придирок".
В итоге примерно половина мяса ушла на обмен, зато все ветхие колеса у подвод как-то сами собой заменились на новые, а военторговская автолавка доехала до медсанбата с полным запасом погон, звездочек и даже одеколона.
К вечеру, когда зеленые щи, ради которых сержант привлек нескольких санитаров собирать в пойме крапиву и щавель, по достоинству оценил весь личный состав и немногочисленные в период затишья пациенты, на ведущей к расположению дороге послышался треск мотора. На трофейном мотоцикле, с сержантом-пулеметчиком в “люльке” прикатил уполномоченный Особого отдела дивизии старший лейтенант Ланин. Как сам уточнил, познакомиться с новым командованием.
История с коровой, отобранной у бывшего полицая, разумеется, тоже интересовала уполномоченного, но излишнего служебного рвения он не выказывал. Уточнил, в каком колхозе дело было, как фамилия подвергшегося экспроприации, кивнул: да, мол, в курсе, в городе был, сидит, паразит, под следствием, ожидая суда, скорого и сурового.
— По окрестным поселкам этих недобитков, к сожалению, еще хватает. Вот, товарищ майор, обратите внимание, — старший лейтенант указал на две дороги на немой, без единой пометки карте из своего планшета, — Здесь и здесь на этой неделе неизвестными были обстреляны машины. Пострадавших нет, поэтому вы можете быть не в курсе. Доведите до всех шоферов о необходимости особой бдительности. Одиночных машин не выпускать, всем едущим держать наготове личное оружие. Пассажиров не подбирать. Вы человек опытный, думаю, сами прекрасно все понимаете.
Огнев посмотрел в окошко палатки, на мотоцикл.
— Второй в ремонте, — усмехнулся Ланин, — У меня и огневая мощь, и обзор, и скорость — с грузовиком не сравнить. А броневики нужнее в охране тыла.
Внешне Ланин представлял собой полную противоположность недоброй памяти товарищу Нараевскому. В сравнении с давешним торопливым и вспыльчивым уполномоченным этот на первый взгляд казался даже излишне медлительным и спокойным, создавая впечатление человека, который так прочно окопался на тыловой должности, что тяжелой артиллерией не выколупаешь. Но впечатление это было обманчиво. При внешней медлительности старший лейтенант был мускулист,
— Конечно, наш надежнее, но ППС в войсках нужнее, — посчитал нужным объяснить старший лейтенант.
Он побеседовал еще о делах, к его должности напрямую не относящихся, о свежих сводках с фронта, нехватке кадров, чего Особый отдел тоже не избежал, — "Машинистку третий месяц найти не могут, сам двумя пальцами долблю документы на стареньком "Ундервуде", с "ятями" еще. Самому смешно!" С удовольствием выпил чаю, но от порции щей категорически отказался.
— Я покамест не на довольствии у вас. Вот подстрелят, не ровен час, тогда и можно будет и пообедать, если здоровье позволит. Успехов на новом месте, товарищ майор. Очень рад был познакомиться.
За полдень со стороны фронта донесло глухие далекие разрывы. Куда била артиллерия, точно определить не получалось — то левее, то правее. Беспокоящий огонь он и есть беспокоящий. Враг не лез в наступление, но не давал забыть о себе.
— Вовремя с настилом успели, — произнес Петрушин, вслушиваясь, и обернулся к санитарам, — Кончается отдых, ребята, по местам.
Не прошло и часа, как на трех санитарных машинах привезли пятнадцать человек, всех из одного полка — артиллерия с утра начала беспокоить и очень метко накрыла. В ответ огрызнулась своя батарея и вроде бы сумели подавить. Но дел фрицы уже понаделали.
Первым с машины сняли на носилках сержанта в новых погонах на выгоревшей гимнастерке со следами петлиц на вороте. Левая нога в шине Крамера.
— Опять конечность, ниже колена. Банальный случай, — негромко обронил Федюхин, — О-2, - обернулся он к Огневу, ожидая одобрения.
— Пусть приготовят, — кивнул командир, — Закончите сортировку и мойтесь. Я оперирую, вы ассистируете.
— Проверить хотите?
— В деле посмотреть. Послужной список у вас отличный, но нужно глазами увидеть, пока раненых мало.
"Только не режьте! — эту фразу раненый повторял раз за разом, пока его укладывали и готовили, — Не дам резать! Куда я без ноги? К бабе на печь?!"
— Не режьте, — пробормотал он заплетающимся языком, уже уронив руку [Для контроля сознания и предупреждения поверхностного дыхания пациент при даче ингаляционного наркоза должен был держать поднятой руку и считать вслух. Когда наступал наркоз, счет сбивался, рука расслаблялась и падала.], и, наконец уснул.
Ампутировать, безусловно, не требовалось, но сержант отвоевался на ближайшие полгода. Ранение близко к коленному суставу, незаметная трещина может уйти в полость и наделать много неприятностей.
Федюхин ассистировал и показал себя весьма хорошо. Движения его рук были предельно точными и даже в чем-то артистичными. Узлы вязал виртуозно, пальцы мелькали как у пианиста, исполняющего сложную партию. Это определенно был хирург-артист, которому в военных условиях особенно негде показывать свои таланты, но не потерявший довоенной отличной техники.
Обработали остальных, ранения мягких тканей и одна травма локтя, уже не осколочное, раздробило упавшим бревном. "Для артобстрела типично. Банальный перелом, причем заживает быстрее, чем огнестрельный”, - не преминул заметить Федюхин, когда уже размывались.