Дело леди Евы Гор
Шрифт:
— Просто… это ведь не поощряется, — служанка бросила на меня быстрый взгляд. — Тем более они из простых семей.
Я ненадолго замедлила шаг, бросив на Игги внимательный взгляд из-под капюшона. Она безоговорочно исполняла все мои поручения, принимая их, как должное. Но, видимо, в её сознании существовала чёткая граница между собой, служанкой герцогини, и простолюдинами. Она сама сейчас училась письму и осознавала его пользу, но мысль о том, что этому же можно обучить тех, кто стоит ниже на социальной лестнице, явно
— А что, если кто-то из них сможет стать хорошим писцом? Или учёным? Или просто… не даст себя обмануть из-за того, что умеет читать?
Игги пожала плечами, но в её глазах читалось уважение.
— Вам, конечно, виднее, миледи.
Огромные двери Храма Светлого Отца возвышались над площадью, а их золотые рельефы сияли в свете факелов. Внутри было тихо, лишь несколько служителей скользили по залу, проверяя заряд магических светильников.
Мы пересекли холодные каменные плиты, направляясь к боковой галерее, где находилась скромная лавка с писчей бумагой, чернилами и перьями.
За прилавком дремал пожилой монах.
Мне пришлось кашлянуть, чтобы он открыл глаза и посмотрел на нас.
— Да благословит вас Светлый Отец, дитя. Чем могу помочь?
— Мне нужна бумага.
Старец удивлённо приподнял брови.
— Для себя, госпожа?
— Для себя.
Монах замер, будто взвешивая что-то в своей голове.
— Это весьма необычно. В последнее время бумагу покупает много женщин. К чему это приведёт? Женщины пишут и читают. Нужно сказать настоятелю. Не предзнаменование ли это, о котором написано в древних письменах?
Он продолжал рассуждать вслух, поднимаясь с удобного кресла и доставая с полки несколько листов.
— Бумага качественная. Не для писцов, конечно, но вполне… достойная. Сколько вам листов? Один? Два?
— Я хочу сделать большой заказ, — прикинув на глаз оставшуюся стопку, дополнила. — Всё, что у вас есть в лавке. А также все перья и чернильницы.
У бедного старца даже глаз дёрнулся.
— Всё? — голос монаха слегка дрогнул, будто я только что попросила отдать мне ключи от сокровищницы храма.
Он пристально посмотрел на меня, изучая, будто пытался разглядеть скрытый смысл в моей просьбе.
— Всё, — спокойно повторила я.
Игги, стоявшая за моей спиной, подавила смешок, а вот лицо барона Локсли оставалось непроницаем.
Старец задумчиво провёл пальцами по краю стола, потеребил край рукава, наконец, тяжело вздохнул, кивнул и, не спеша, скрылся за массивной дверью. Было слышно, как он что-то бормочет про «знаки времени», «необычные женщины» и «настоящее испытание для монашеского терпения».
Я уж подумала, что он пошёл звать настоятеля, а оказалось, старик ходил в подсобное помещение. Монах вынес моток бечевки и принялся связывать бумагу стопками. Бумаги оказалось больше,
Затем мужчина порылся под столом и извлёк большую корзину. В неё сложил пустые чернильницы, перья и поставил большой стеклянный флакон с чернилами.
Посчитав на пальцах, сколько я ему должна, он озвучил сумму. Я тут же расплатилась. Барон Локсли молча взял тяжёлую корзину, даже не дрогнув от её веса. Игги подхватила по стопке в каждую руку, а я забрала оставшиеся листы.
Со всем этим богатством мы покинули лавку и направились к карете, оставляя монаха подсчитывать дневную выручку.
Глава 49. День Чудес
Ремонт в моём доме, наконец, завершился.
Когда я ступила на порог, меня встретил чистый, тёплый, уютный дом. Мой дом!
Лёгкий аромат свежего дерева, мягкий свет магических ламп, искусно вырезанные орнаменты на мебели. Здесь и следа не осталось от былого запустения, как было, когда я только приехала в Марвеллен.
— Миледи, ну как вам? — нетерпеливо спросила Игги.
Все очень старались сделать мне приятное, и пока я была на службе в ратуше, отдраили всё до блеска. Развесили занавески на чисто вымытых окнах, застелили постели, разложили мягкие ковры.
Я провела ладонью по гладкой поверхности столика, чувствуя под пальцами прохладу лака и счастливо улыбнулась:
— Прекрасно!
Но долго наслаждаться тишиной мне не дали. Уже через несколько минут я вновь оказалась в гостинице, где кипела подготовка к празднику — Дню Чудес.
Сегодняшний день был особенным. Я придумала этот праздник сама, вдохновившись воспоминаниями о том, как на Земле люди отмечают Новый год. Здесь год сменялся весной. Но кто мне запретит праздновать День Чудес именно сейчас? Когда улицы окутаны белым покрывалом, а трескучий мороз щиплет за нос прохожих. Когда просенец, средний месяц зимы, уступает место сеченю, последнему зимнему месяцу.
Дети со всей улицы носились по гостинице, развешивая гирлянды из остролиста и падуба, прикрепляя к ним бумажные снежинки и леденцы. В центре холла возвышалась высокая ель, украшенная самодельными игрушками, блестящими лентами и фигурками, вырезанными из бумаги.
Магда с самого утра командовала кухней, и воздух был наполнен ароматами специй, копчёностей, сладостей, яблок с корицей и свежей выпечки господина Генри. Меню у нас сегодня было праздничное. Всё-таки я не удержалась и показала, как готовить майонез и «Оливье», «Сельдь под шубой» и «Винегрет». В духовке доходило на противнях жаркое. А у Адель с Вивьен дома запекались окорока. Для детей приготовили картофельное пюре и нежные отбивные.
Гостей не звали, но ждали. Дети уже успели всем рассказать о Дне чудес.