Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит»
Шрифт:
— Как вы это готовите? Надо будет как-нибудь попробовать на брате. Видите ли, я исхожу из того принципа, что если стряпнёй можно удовлетворить брата, то муж, когда придёт время, будет предрешён.
Мистер Эванс просиял.
— Возьмите небольшую сковородку, — начал он. — Железную, желательно. Растопите на ней приличный кусок сливочного масла. Добавьте кусочки сыра — любого сорта на выбор — и медленно расплавьте их. Вы извините меня, если мои определения количества не вполне точны? Я не из тех, кого можно назвать метрическим шеф-поваром.
— Боюсь, я тоже, — сказала Морин, — но постараюсь уловить суть.
— Теперь, — голос мистера Эванса всё теплел, — сыр расплавился — золотой лавой. Снимите сковороду с огня — важный и часто пренебрегаемый шаг. Вылейте на неё яйца — одно или полтора на человека —
111
Английский кисло-сладкий соус на основе уксуса, сахара и рыбы.
112
Алексис Сойер (1810–1858) — английский повар французского происхождения, самый известный кулинар викторианской Англии, известный также благотворительностью.
— Вы заставляете это звучать даже лучше, чем ощущаться на вкус, — улыбнулась Морин.
— Надеюсь, это не так! — в ужасе вскричал мистер Эванс. — Ненавижу поваров, чьё единственное искусство заключается в блистательных речах. Идеальный повар должен быть глухонемым и, желательно, неграмотным, чтобы свободно творить без конца лишь вкус.
Морин сделала ещё один глоток фондю и позволила его сырной насыщенности раствориться в своих ликующих рецепторах.
— Но я делала то, что называют фондю, — сказала она. — Это было что-то запечённое с панировочными сухарями и прочим.
— Знаю, — кивнул мистер Эванс. — В современных поваренных книгах эта пудинговая мерзость известна под блистательным именем фондю. Но Брийя-Саварен, [113] — с не столь уж неоправданной гордостью промолвил он, — поддерживает мой подход.
— И вы вновь ощущаете себя счастливым и довольным собой? После такого вы, конечно, должны испытывать эти чувства.
— Не знаю. Конечно, я чувствую себя лучше, но всё же — я знаю, что я неплохо пишу и несколько лучше готовлю, а было время, когда я считал себя сносным криптоаналитиком-любителем.
113
Жан Антельм Брийя-Саварен (или Брилья-Саварен, 1755–1826) — французский юрист, философ и кулинар, автор трактата «Физиология вкуса».
— Крипто?..
— Разгадчиком кодов. Интерпретатором шифров — только не думайте, что я путаю эти слова.
— Понимаю. Вы имеете в виду, что застряли на чём-то. Это не может быть тот список цифр из портфеля?
— Моя дорогая юная леди, это не только может быть; это так и есть. Я потратил большую часть двух последних дней на эти абсурдные цифры и до сих пор даже не знаю, составляют они закодированное сообщение или шифр.
Он словно колебался.
— Я могу как-нибудь помочь? — спросила Морин. — Не то чтобы я что-то знала о крипто…
— …анализе, — закончил он за неё. — Да, можете. Вы столь любезно выслушали мои скромные замечания по кулинарии. Вдруг вы были бы столь же любезны выслушать описание моих тщетных попыток интерпретировать эти цифры. Порой посторонний ум…
— Конечно, — сказала Морин и с сожалением сунула в рот последний ещё оставшийся кусочек фондю.
— Хорошо, — маленький человечек достал из жилетного кармана стопку бумаг и разложил их на столе. — Прежде всего, вот копия списка:
20518
25414
25723
20974
25191
25585
22394
25237
—
— Бог знает. Может, это список облигаций или номера фальшивых банкнот.
— Боюсь, что номера банкнот намного длиннее и содержат, помимо цифр, буквы. Например, — он извлёк бумажник, — вот пятёрка с номером E41619027A. Насчёт облигаций я не столь уверен; но если бы это был список номеров чего-либо, эти цифры были бы расположены в правильной числовой последовательности. Нет; рассмотрим обстоятельства, при которых они были найдены — в портфеле Стивена Уорра, из которого всё остальное было тщательно извлечено. С долей вероятности возможно, конечно, что этот клочок бумаги остался незамеченным; но куда более вероятно, что мы нашли этот список, потому что его специально для нас там оставили. Далее, всё остальное в этой комнате, с возможным исключением того сбивающего с толку осколка стекла, было целенаправленными, пусть и вводящими в заблуждение, уликами, причём холмсианского происхождения. Не логично ли тогда предположить, что эта бумага тоже улика, а её решение должно быть найдено путём применения холмсианских методов?
— Думаю, пока всё верно, — нахмурилась Морин.
— Итак, тогда я спросил себя, когда Холмс расшифровывал сообщение, подобное этому? Очевидно, интерпретация таких простых шифров, как пляшущие человечки или движение свечи в «Алом кольце», для нас бесполезны. Но я быстро припомнил великолепную начальную главу «Долины ужаса», этой странной клеветы на американское рабочее движение. Вы, без сомнения, помните сообщение, полученное Холмсом от Порлока, единственного изъяна в цепочке прислужников профессора Мориарти.
— Боюсь, что нет, — созналась Морин.
Мистер Эванс посмотрел на неё с лёгким, но несколько уязвлённым удивлением энтузиаста, столкнувшегося с невежеством, преобладающим за пределами его блаженной сферы.
— Один момент, — сказал он и помчался в гостиную, откуда через минуту вернулся с полным собранием рассказов о Холмсе. — Вот, — и он положил перед ней страницу с упомянутым посланием.
— «534», — прочла Морин, — «Г2 13 127…» И ваш мистер Холмс в самом деле прочёл это?
— Конечно, — ответил мистер Эванс с такой гордостью, словно сам он совершил этот подвиг. — Он сразу заметил, что эти числа соответствуют словам на определённой странице некой книги, а с помощью нескольких быстрых дедукций определил эту книгу и, следовательно, смысл сообщения.
— И вы думаете, что можете сделать то же самое с этими числами?
— Подумал, — вздохнул он. — Но будьте так любезны, следуйте за мной, как я следовал по стопам Холмса, и скажите мне, если сможете, где я поскользнулся. Этими вот более ранними вычислениями можно пренебречь; они были основаны на шифровых вероятностях (что, как видите, дало смехотворные результаты), прежде чем я понял возможность этого книжного кода. Теперь предположим, что 20518 означает страницу 205 и 18 слово, или, возможно, 20 слово на 518 странице, поскольку вполне вероятно, что слово будет меньшим числом, а страница большим. Это указывает на книгу, в первом случае, среднего размера — по крайней мере, 257 страниц; в другом — эпических пропорций, поскольку нумерация страниц должна доходить не менее чем до 974. Это должна быть книга, которая нам очевидно доступна. К несчастью, американцы за пределами Среднего Запада не всегда располагают альманахом, в котором Холмс нашёл своё решение; и, как заметил сам Учитель, Библия не подходит из-за различной пагинации её изданий. Я обдумывал самые разные возможности, пока, наконец, не решил, что единственной книгой, которая наверняка будет в нашем распоряжении, единственным томом, на который можно абсолютно уверенно ссылаться, будет телефонный справочник Лос-Анджелеса. Фамилии также могут быть общеупотребительными словами; составить понятное сообщение из такого источника было бы вовсе не невозможно. Но тут моя логика сталкивается с железными фактами. Взгляните на мои списки: если мы будем следовать системе страницы 205 и 18 слова, то получим: КУПЕР ДОМЕК ДОРТ КОСГРОУВ ДИКСОН ДОННЕЛ КАННИНГЕМ ДОКИНЗ. А если попробуем систему 20 слова и 518 страницы, то результат: НОКС ХЕЛМ ПИКОК УОКЕР КОФФЕР МЕЙБЕН ХАПИП ДИН.