Демоны Кушань
Шрифт:
— Управляющего Се? — Фан Синюнь был сбит с толку последним вопросом. Он внимательно осмотрел случайного встречного — странный он какой-то! — Ты знаешь его?
— Ох, сюнди… — с печальным видом вздохнул юноша. — Что-то беседа наша идёт не теми тропами. Это я вопросы задавать должен. Не видел ли ты лисиц? Ни тех, что в норах живут и по лесам прячутся, а тех, что человеческими внутренностями не брезгуют.
— Нет! — вид дицзы Фан Синюню сразу не понравился.
Не инструмент это, а духовное оружие. Потому от него такой силой веет. И юноша собрался дицзы к губам поднести! Да что за день такой проклятый
— Не играй, — честно предупредил его Фан Синюнь. — Небесное воинство сбежится, если духовное оружие использовать станешь.
— Будто я боюсь кого из небесных… — пренебрежительно бросил тот, но играть не стал.
— Давай и я тебе вопрос задам?
— Ну, попробуй, — юноша прищурился, с ухмылкой разглядывая его в упор.
— Не встречал здесь деву? Небольшого роста, тоненькую, словно тростинка и лицом прекрасную, как луна в ясную ночь. В одеждах мужских.
— Деву? — глаза юноши сверкнули озорством. — Так вот, чем этот небожитель озабочен!
— Не о том подумал, — смутился Фан Синюнь. — Она из небесных.
— Хм… будто это делает ей честь или сохраняет лицо.
— Да как ты смеешь, демон, порочить имя шицзе! — запальчиво воскликнул Фан Синюнь, призывая Облачный лук
— Глупый… — одними губами шепнул юноша, вдруг перестав мерзко ухмыляться. — Беги!
— Что?! — Фан Синюнь едва слюной не поперхнулся от возмущения.
Однако демон не стал с ним спорить. Оттолкнувшись ногой от земли, он подлетел по крайней мере на один чжан и, завертевшись вокруг оси подобно волчку, обратился в сизый туман, что тут же рассеялся в прохладном утреннем воздухе.
И лишь после этого Фан Синюнь сообразил — он не один. Демон не шутил и не угрожал! Даже оглядываться не нужно, чтобы понять — за ним явились воины Юй Цзымина.
Фан Синюнь пригнулся и отпрыгнул в сторону. Сеть для ловли преступников мягко прошелестела над головой, задев краем пучок волос. Тогда он выпустил наугад несколько стрел, сбивая противника с толку, и последовал данному совету — побежал. А точнее, просочился между облачёнными в белоснежные латы воинами, превратившись в серебристую пыль.
Чем дальше он сбежит с этого леса, тем безопаснее для всех! Ведь воинам Юй Цзымина пощады тоже не будет. Боевое обращение к внутренним силам в мире смертных всегда низводит гнев небес. А он искренне не желает зла собратьям по Девяти Сферам.
Это место не давало сосредоточиться. Непостижимым образом касаясь физического тела, оно лишало мысли покоя — самого надёжного основания, на котором зиждется истинное бессмертие.
Люй Инчжэнь хорошо помнила — для мастера Высшей Колесницы нет ничего невозможного. Ограничений нет, но, тем не менее, она испытывала внутреннее томление и беспокойство, а тело переносило холод и боль. Её чувства были надёжно скованы новыми ощущениями, не позволяя физически измениться, чтобы уйти отсюда и забыть о перенесённом унижении.
Владыку-стража, хозяйку великого дворца Дафэн, пленил древний враг Небесного города. Пленил безо всякого труда и видимых усилий! Неужели она стала позором для Девяти Сфер?
Прислушавшись к себе, Люй Инчжэнь вдруг осознала — не холод и не боль сдерживают её, не позволяя трансформироваться в чистую энергию. Её подчинили внутренние демоны, со всей злобой
Она коснулась живота над нижним даньтянем. Обе точки: цихай и минмэнь, оказались распечатанными. Невещественный холод ворвался в её «море ци» ниже пупка, переполнил его и вылился через поясницу. Вся энергия внутри даньтяня была разбавлена чем-то, напоминающим густой яд, потому что печати никак не желали возвращаться в положенные точки. Ци рассеивалась, а это означало только одно — рано или поздно основа рухнет.
В практике нэйдань обычный даньтянь трансформируется в алхимический, где и выплавляется одухотворённый эликсир бессмертия. С такими внутренними повреждениями лишь вопрос времени, когда её «пилюля бессмертия» будет полностью уничтожена, а изначальный дух лишится положенного питания.
Совсем скоро баланс инь и ян нарушится по всему телу.
Что тогда случится с «девяти дворцами» верхнего даньтяня Люй Инчжэнь боялась даже представить. Дом изначального духа обязательно пострадает. Центральный канал Чжумай иссякнет, так как «море ци» осушено и утратило первоначальную чистоту. Да и остальным меридианам предстоит усохнуть либо наполниться отравленной ци. Но изначальный дух начнёт истощаться в первую очередь. А это неизбежная утрата покоя и искажение самой природы.
До этого дня Люй Инчжэнь лишь слышала о небожителях, поражённых сумасшествием. И вот теперь ей довелось почувствовать зло в своём духе и теле. Его предвестники убивали в ней привычную силу воли, нашёптывая о беспомощности и нагло перекликались с болью внутри. Жгло холодом нижний даньтянь, остро кололо в среднем — словно в грудину вогнали невидимый кол. И только верхние дворцы пока молчали.
Она с трудом поднялась на ноги, придерживаясь руками о шершавую стену, и сплюнула большой сгусток крови. Внутренний застой был временно устранён, стало немного легче.
Люй Инчжэнь медленно обошла комнату по кругу. Ни мебели, ни перегородок. Только серые стены вокруг да открытый балкон, заменяющий собой окно. И за этой прорехой, слепящей глаза ярким солнцем, слышалось жалобное скуление, переходящие в тоненькие завывания на самых высоких нотах.
На дрожащих ногах Люй Инчжэнь кое-как добралась до балкона. Для этого ей пришлось ещё трижды сплюнуть кровь. Плохи дела! Самое простое действие даётся на грани всех усилий. Если так дальше пойдёт… Она прислушалась. Скуление стало ещё жалобнее.
— Нельзя вредить слабым!
Образ, появившийся перед мысленным взором, походил на вспышку молнии. Мужчина, одетый в золотистые доспехи, замахнулся ферулой — её ладони незамедлительно обожгло резкой болью.
— Ах… — непроизвольно выдохнула Люй Инчжэнь, в удивлении рассматривая совершенно неповреждённые руки.
Откуда это воспоминание? Чьё оно? Почему мужчина пустил в дело ферулу, ведь у него добрые, хотя и очень строгие глаза?
Люй Инчжэнь приподняла подол шэньи одной рукой и вышла на балкон. Узкая площадка под ногами оказалась не огороженной. Она остановилась у самого края, с трудом переводя сбившееся дыхание.