День между пятницей и воскресеньем
Шрифт:
Леонид усвоил урок. На следующий день в дверь позвонил курьер из кондитерской и отдал Вере большую коробку с пирожными. Там были «паштел де ната». Вера сразу догадалась, чьих рук это дело, и набрала его номер:
— Николай Иванович, — сказала она.
— Да, Верочка, — отозвался он.
Теперь это имя-отчество стало у них кодовым словом, когда они задумывали какой-то сюрприз для Лидочки.
— Что прикажете делать с коробкой? Насколько я поняла, сегодня вы с мамой летали в Лиссабон?
— Да, дорогая, ты правильно поняла, — рассмеялся он. — Поставь незаметно к ней в комнату парочку пирожных. А я приеду сразу после работы, думаю, к восьми. Скажи, маме
— Немножко можно, главное, не привозите сушеной трески.
К восьми все семейство уже было в сборе. Леонид Сергеевич был снаряжен двумя маленькими старинными рюмочками и отправился в комнату к Лидочке с мадерой и странным белым платочком. Все остальные прилипли к двери.
— Добрый вечер! Ты позволишь мне войти?
Они уже перешли на «ты», как добрые старинные друзья.
— Входи-входи! — радостно сказала Лидочка. Она была в темно-зеленом платье, волосы собраны в пучок, в ушах серьги. Она ждала его, она наряжалась. Он быстро посмотрел на стол — там стояла тарелка. Пустая, с крошками, он улыбнулся про себя и не подал виду.
— Ты забыла у меня свой платок, — сказал он. — Но это моя вина, я заторопился в аэропорту.
— Да, — неуверенно кивнула она.
— Вот, — он протянул ей белый платок, вышитый какими-то мелкими цветами и буквами.
— Платок, — повторила она, задумчиво взяла его в руки и стала рассматривать, осторожно проводя пальцем по вышивке.
— Да-да, — он быстро сел на стул и начал рассказывать, не давая ей и минуты, чтобы подумать или возразить. Он говорил и говорил очень подробно о том, как они прилетели в Лиссабон и весь день бродили там и катались на трамвайчиках, и ели пирожные.
— Они были такие вкусные! — она всплеснула руками. — Как хорошо, что ты догадался взять и с собой. Только я тебя не дождалась и все их съела.
— Ничего страшного, — сказал он. — Там внизу есть еще, мы же привезли для всех.
Они ели пирожные в Лиссабоне и пили мадеру в маленьком кафе, а потом поехали смотреть на океан и там сидели на ветру, а потом пошли ужинать и лакомились сыром и хамоном, а потом слушали фаду.
— Мы танцевали, — вдруг поправила она. — Ты забыл, мы же с тобой танцевали.
Конечно, как он мог забыть, конечно, они танцевали. Было шумно и тесно, но они танцевали. На ней было платье, нет, на ней была юбка, очень красивая, в красных цветах, верно? Точно, он запомнил, она ему очень понравилась. Она ей очень шла. А потом, на следующий день, они поехали в рыбацкую деревню…
— Подожди, — оборвала она его. — А где мы спали?
И тут он запнулся. Потому что не знал, как будет правильно. Он до сих пор был «Николаем», но ведь он был посыльным от Леонида и не знал, был ли у Лидочки роман с «Николаем» или все-таки она по-прежнему ждала Леонида. Он молчал, а она вдруг сказала:
— Неужели ты такой же, как все мужчины? Станешь делать вид, что у нас ничего не было?
Тогда он выдохнул и стал рассказывать, что они сняли номер один на двоих в крошечной гостинице, где у двери были разноцветные плитки азулежу.
— Азулежу… — повторила она как завороженная.
А наутро, когда они поехали в рыбацкую деревню, он, конечно, не мог не купить ей «платок влюбленных». После всего, что между ними случилось…
Они «путешествовали» много, каждый день. И из каждой поездки что-то привозили. У Лидии Андреевны собралась уже целая коллекция «вещественных доказательств». К каким-то из них она сильно привязывалась и рассказывала дочерям, что эта шаль с кистями — она из Испании, но там было уж очень жарко, зато паэлья была просто восхитительная (Леонид находил в Москве места, где лучше всего готовили национальные блюда, паэлью
Вот когда пришло время разобрать «тайники» Леонида, вот для чего ему нужно было объездить за них двоих целый свет. У Лидочки были кружева из Брюгге, баночка дижонской горчицы, разумеется, из самого Дижона, и наволочки из местного универмага, коровий колокольчик и коробка из-под швейцарского шоколада, сапожки из Норвегии, а в ванной — настоящая губка, которую выловили где-то у греческих островов. В Австрии она пробовала настоящий торт «Захер», мастерски выпеченный лучшим московским кондитером, а по дому щеголяла теперь исключительно в расшитом халате из Марокко. Доктора были правы, принцип «предмет — событие» работал, но только события были ненастоящими. Для всех, кроме самой Лидочки. Для нее это были настоящие доказательства настоящей жизни, которую она жила в рассказах Леонида. Она буквально расцвела, почти не устраивала истерик и не убегала из дома. Она ждала каждого прихода Лени, ждала новых историй, новых подарков из их путешествий, но спать все равно ложилась со старой перчаткой под подушкой, с той самой перчаткой, которая к ней вернулась. И да, она вдруг как будто позабыла про аэропорт по субботам. Ей больше никуда не надо было лететь.
Он старался как мог, он и сам искренне верил во все свои рассказы. Он приносил ей духи, самые разные, чтобы она «вспоминала», как пахли их города и страны, иногда он делал их с Лидочкой героями книг, которые недавно читал, или фильмов, которые его особенно тронули. И из них тоже приносил ей подарки на память. Все теперь крутилось вокруг памяти. Была только одна вещь, которую он так и не решался ей отдать.
У каких-то перекупщиков в интернете он нашел золотую медаль «За особые успехи в учении», того времени, точно такую же, как была у Лидочки. Он тогда сразу же помчался за ней на другой конец города и купил ее. Но отдать никак не мог, особенно после той истории про ее родной город, которую она отказалась слушать. Каждый вечер он крутил ее в руках и раздумывал, но потом опять убирал в ящик стола, понимая, еще не время. Но однажды все-таки взял с собой.
Было воскресенье, и все семейство сидело на улице в недостроенной беседке — стол и скамейки уже установили, а крыши еще не было, но это совершенно никому не мешало. На столе был чай, печенье, тарелки с какой-то детской едой. Близнецы носились по лужайке за таксой Семой, а Мила со Славой пытались поймать их и накормить. Нина с кем-то болтала по телефону, а Лидочки не было. Леонид вышел из машины, Ниночка сразу побежала к нему и помогла вытащить из машины ящик с фруктами — он никогда не приезжал без гостинцев и не умел привозить по чуть-чуть, всегда помногу.