День последний
Шрифт:
Он сбежал вниз и, еще не оч н у вшись от своих мечта -ний, крикнул ей вслед:
— Евфросина!
Но тотчас же понял свою ошибку и, догнав Елену уже Под вязом, шепотом позвал:
— Боярышня! Боярышня!
Девушка обернулась так стремительно, что Сыбо оказался с ней сразу лицом к лицу. Несмотря на темноту, глаза ее сверкали, и во взгляде было столько гордости, что хусар невольно отпрянул. «Ей не боярышней быть, а царицей!» — вспомнил он слова старого псаря, от которого узнал ее имя. «Вот какая дочка у этого боярина Петра, будь
— Чего тебе надо, медвежатник? — тихо и гордо спросила она. — Зачем зовешь меня?
И, не дожидаясь ответа, заговорила сама:
— Если ты украл перстень, возьми его. Я возвращаю его тебе. Делай с ним что хочешь. Если . .. если тебе кто-нибудь его дал, отыщи этого человека и верни ему. Он переплясал меня на Комниновом лугу возле Одрина, и перстень теперь — его. Что дочь великого боярина Петра кому отдала, того вовек назад не возьмет. Так и передай. Слышишь, мужик?
И она гневно топнула ногой.
Сыбо, отступив на шаг, поглядел на нее.
«Ты огонь, да и на тебя укор от найдется», — поду мал он.
Потом ответил:
— Слышу, слышу, б оярышня! Ты догадалась: не украл я перстень и не нашел, а мне его дали. Послушай, боярышня, — продолжал он, понизив голос и оглянувшись вокруг, — не сердись на юнака! Ты ему перстень в заклад отдала, а он тебе его как знак возвращает. О твоем добре заботится.
— Обо мне есть кому позаботиться, — так же гордо возразила Елена. — Уходи, медвежатник. Ступай к отрокам и сокольничим. Если бояре увидят, что я с тобой разговариваю, они песенку про меня в Тырнове сложат.
И она повернулась, чтобы уйти.
— Боярышня, — прошептал Сыбо, чувствуя в сердце прежнюю тревогу: вдруг Момчил опоздает, вдруг Елена
113
8 Сюян Загорчинов
догадается обо всем! — Боярышня, — повторил он, -• неужто тебе жизни и молодости своей не жалко?
Девушка поглядела на него через плечо.
— Кто ж это хочет отнять у меня молодость и жизнь? — спросила она.
— Боярышня, — продолжал он, подходя ближе к ней. — Ты слышала имя Момчила? Знаешь что-нибудь о нем?
— О Момчиле? Нет, я не знаю, кто такой Момчил... Погоди! — вдруг прервала она сама себя. — Ты меня про Момчила спрашиваешь, а мне другое на ум приходит. Почему ты меня сперва Евфросиной назвал? Я это имя от отца слыхала.
Хусар отпрянул, словно его ударили жердью по голове, и у него в глазах помутилось.
— От отца? — хриплым, глухим голосом промолвил он. — О какой Евфросине шла у вас речь, боярышня?
— А ты почему меня так назвал? — настойчиво повторила она свой вопрос.
— Эх, боярышня, — неохотно ответил Сыбо. — Не время и не место толковать об этом. Я тебя принял за одну девушку, которую встречал
— Она жива? — с любопытством спросила Елена.
Сыбо махнул рукой.
— Все одно, что ... померла. В монастыре она.
— Кажется, это та самая, — задумчиво промолвила боярышня. — Год тому назад, когда я в церковь шла, отец сунул мне в руку два серебряных гроша. «Возьми, говорит, поставь большую свечу и запиши в поминание... Евфросину, сиротку одну».
Вдруг Сыбо вышел из тени вяза и направился к воротам. Боярышня следила за ним взглядом. На полпути он остановился, словно прислушиваясь к чему-то, происходящему снаружи.
— Слышишь, боярышня? — спросил он совсем другим голосом, указывая рукой на дорогу. — Слышишь конский топот?
Елена, подняв голову, прислушалась. В самом деле, издалека, но явственно доносился стук копыт. И как будто скакал не один, а несколько коней приближалось к постоялому двору как раз с той Стороны, куда показывал хусар.
— Кто это едет? — спросила боярышня.
Сыбо подошел к ней.
— Пусть святой Михаил Стратилат поразит меня копьем, боярышня, коли это не тот боярин, которому ты в Одрине перстень дала.
— Боярин Драгшан!—громко воскликнула девушка.-Откуда ты его знаешь?
Сыбо подошел к ней вплотную и даже взял в руку край ее накидки.
— Благодари пресвятую богородицу, боярышня, что Драгшан едет, — глухо промолвил он. — Как сказал мне боярин, так и будет. Сегодня ночью Момчил, о котором мы говорили, собирается напасть на постоялый двор, чтоб увезти тебя в лес и сделать своей женой...
— Увезти меня в лес? — воскликнула Елена. —Откуда Момчил знает меня и почему хочет увезти?
— Боярышня Елена, — поспешно ответил Сыбо, одним ухом прислушиваясь к лошадиному топоту, все явственней доносящемуся с дороги.
«Это Момчил, Момчил! — подумал он, и сердце его забилось. — Ему надоело ждать, и он решил сам ехать. Только бы татары приняли его за царского гонца! Он, кажется, хотел надеть одежду боярина Воислава».
— Этот Момчил был прежде отроком твоего отца,— продолжал вслух Сыбо.— Боярин ли поступил несправедливо, или отрок оказался непокорным, только Момчил затаил на него злобу. А потом бежал в леса и стал хуса-ром. Теперь он решил выместить твоему отцу на тебе. Но, бог даст, боярин Драгшан прогнал его и едет к нам с добрыми вестями.
— Разве у меня только и защита, что боярин Драгшан? На что же другие бояре? На что отцовские слуги? — гордо промолвила девушка. — Да хоть и одна останусь, живой не дамся в руки разбойнику.
Видя ее вновь такой гордой и смелой, Сыбо опять испугался, и прежнее дурное предчувствие овладело им. «Как мне подвести ее 'К воротам?»— подумал он и, словно забыв обо всем, сильно потянул ее за накидку. Конский топот раздавался теперь совсем близко. Слышалось даже позвякиванье шпор и мечей.
Девушка выдернула свою накидку у него из рук.