Дерево ангелов
Шрифт:
У них за спиной пронзительно закричал попугай. Гарри кивнул в его сторону:
— Такие птицы живут у нас в Австралии. Каково-то ему здесь, бедняге…
— Ваш чай, сэр.
Подошла официантка с подносом. Они замолчали, ожидая, пока она накроет на стол. Когда она ушла, Нина спросила:
— Когда началась война, не было ли у вас проблем из-за твоего деда?
Он провел кончиком пальца по краю стола, и Нина заметила, что у него пальцы музыканта — длинные, красивые, с отполированными ногтями.
— Не прошло и недели, как кто-то
— Кроме Руби у тебя есть еще сестры?
— Нет. У меня есть еще младший брат, Эдвард, ему тринадцать. Слава Богу, еще слишком мал, чтобы участвовать во всем этом. — Внезапно он потянулся через столик и обхватил пальцами ее запястье. — У тебя такие же запястья, как у Руби. Ты во многом напоминаешь мне сестру.
Нина смотрела на пальцы Гарри, сомкнутые на ее руке, завороженная интимностью этого жеста и вожделенным ощущением его прикосновения. Она хотела, чтобы оно не кончалось. Немного погодя она спросила:
— Руби тоже младше тебя?
— Старше, на год и три месяца. У нее волосы такого же цвета, как у меня, и очень длинные. Мы с Руби пошли в бабку по матери, которая была ирландкой.
— Вы католики?
— Официально — да, но наша семья не слишком-то религиозна. Правда, в детстве обе мои бабки иногда брали нас в церковь — с тех пор я питаю слабость к свечам. — Гарри осторожно выпустил ее руку и полез в верхний карман. — Хочу подарить тебе кое-что. Я купил это в Каире и собирался послать Руби на день рождения. Но для нее я найду что-нибудь другое, в Лондоне.
Развернув бумажный пакетик, Нина увидела золотой браслет с затейливым орнаментом из скарабеев — священных жуков древних египтян.
— Каково было там, в Египте? — неожиданно для самой себя спросила Нина.
— Ты про эвакуацию? — Он пожал плечами. — Тем, кто там служил, не позавидуешь — это был сущий ад. Мне повезло, что я прибыл туда под конец. Жара была ужасающая. Я-то думал, что, родившись в Австралии, привычен к жаре, но такого я еще не испытывал. И была страшная грязь. Гнус, вши — все кишело ими, они пожирали нас заживо.
Нина оторвала взгляд от браслета и посмотрела на него.
— Египет… Я думала, это что-то необыкновенное.
— Это и было необыкновенно, невзирая на жару и грязь. Приехать из такой молодой страны, как Австралия, и увидеть пирамиды, воздвигнутые тысячи лет тому назад… Я вырезал свои инициалы на подножии одной из тех, что поменьше. — Гарри потушил сигарету. — Ну что, выпьем чаю, а потом побродим по городу?
Они перекусили в маленьком кафе и дошли до Темзы. Солнце снова показалось из-за туч, и они, облокотившись о мокрый парапет набережной, глядели на реку. Мимо прошел баркас с моряками. Нина проводила его взглядом.
— Наверно, это ужасно для твоих родителей —
— Да. — Гарри помолчал. — Конечно, я ожидал, что мама расстроится, но я считал, что поступил правильно, записавшись в добровольцы. В общем, я сообщил им о том, что сделал, за ужином — и странное дело: мама сказала, что понимает меня, а вот отец просто сидел и молчал. Зато потом, после ужина, он предложил мне выйти на улицу и сказал, что события в Ирландии переменили его взгляд на вещи и теперь он по-другому смотрит на эту войну. По его мнению, я совершил ошибку, сказал он… Ну да ладно. — Гарри выпрямился. — Пойдем дальше? Я хотел поговорить с тобой кое о чем…
Пройдя еще немного, Нина с Гарри вышли к небольшому газону с несколькими скамейками. Если не считать няни, которая качала детскую коляску, они остались наедине. Под буком стояла скамейка; сверху, сквозь листву, просачивался солнечный свет.
— Как хорошо, что ты смогла приехать, — начал Гарри. — Нина, я не хочу портить такой чудесный вечер, но кто знает, когда мы свидимся в следующий раз… Некоторые вещи так трудно обсуждать — легче было бы вообще не заводить об этом речь.
Нина испугалась: к чему он ее подготавливает?
С минуту они сидели в молчании, а потом он очень спокойно продолжил:
— Ваши с мужем отношения — это целиком твое личное дело, но есть вещи, которые ты должна знать. Один человек, очень мне близкий, человек, которого я люблю, — одним словом, ей причинили очень сильную боль, и я бы не хотел, чтобы нечто подобное случилось с тобой. У меня такое чувство, что я за тебя в ответе, поэтому буду сейчас говорить с тобой так, будто ты — моя сестра. Надеюсь, ничто в моих словах не покажется тебе оскорбительным.
Когда Гарри закончил, повисло молчание. Потом он спросил:
— Сколько тебе лет, Нина?
Она чуть было не ответила — двадцать два, — но спохватилась.
— Восемнадцать.
— Восемнадцать… — пробормотал он.
Никто не мог видеть их в этом уединенном местечке, и Гарри положил руку ей на плечи. Нина повернула к нему лицо, и их губы тут же встретились. Она так желала его, изнемогала от желания. Они долго целовались, позабыв обо всем на свете, а потом Гарри тихо сказал, прижавшись к ее щеке:
— Милая, пожалуй, нам пора идти, ты же не хочешь опоздать на поезд.
Если она заплачет сейчас, то ей уж будет не остановиться. Поэтому она просто взяла его под руку, и они пошли по траве.
Они двинулись в обратный путь по тому же маршруту. Не может быть, чтобы это происходило на самом деле, думала Нина. Неужели все кончилось? Гарри говорил что-то.
— Я не буду провожать тебя до вокзала — мало ли мы столкнемся с кем-нибудь из твоих знакомых.
Когда они вышли на Флит-стрит, то увидели приближающийся кеб. Гарри остановил его, и не успела Нина опомниться, как он уже усадил ее внутрь и захлопнул дверь.