Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
Какие бы боги, по его мнению, ни опекали моего мужа, я молила их вернуть мне Ченг Ята.
Однажды днем я сидела в каюте и перемалывала в порошок последних высушенных морских коньков — предполагаемое лекарство от безумия, которое до сих пор не оправдало надежд. Хотя, может, и оправдало: жена Чхата встала с кровати с такими сияющими глазами, словно проснулась от крепкого ночного сна. Она зашлась в приступе сильного кашля, потом ткнула пальцем:
— Семейный алтарь!
— Хочешь прогуляться по палубе? Это пойдет тебе на пользу. Да и мне тоже! — Я изо
Не удостоив меня ответом, она прошаркала к двери.
— Подожди, сначала прими лекарство, — попросила я, но она вышла наружу, прежде чем я успела добавить к порошку из коньков последние драгоценные капли вина.
Я отнесла чашку в маленький душный трюм у грот-мачты, предназначенный для духов предков. Пыль, которую жена Ченг Чхата подняла на выходе, искрилась в свете из люка. Вдоль передней переборки стояли деревянные фигурки, каждая из которых представляла предка рода Ченг. В дальнем конце виднелись две грубые резные фигуры из еще свежего дерева: мальчики верхом на тиграх.
Грязно-белая траурная накидка закрывала мою невестку с головы до колен. Она отбила поклоны каждому из сыновей, затем сунула руку в карман и вытащила кусочки вяленой рыбы. Теперь я поняла, почему подруга отказалась от еды прошлой ночью. Она разложила рыбу по жертвенным чашам.
— Сегодня никаких фруктов, мой старший сынок, а ты их так любишь! Никакой вкусной свинины, мой дорогой младший. Я так виновата. Я недостойная мать. — Она ударилась лбом об пол.
Мне хотелось схватить ее и взмолиться: «А как же я? Разве ты не заботишься обо мне? Пожалуйста, вернись ко мне из царства мертвых!»
Пусть у меня никогда не было ребенка, и уж тем более я не теряла детей, но я потеряла мать. Когда же скорбь наконец утихнет и моя подруга поймет, что нельзя плыть в обратном направлении? Вот если бы мертвые могли возражать, она могла бы выслушать хотя бы их.
Я бухнулась на колени рядом с ней, отбила три поклона идолам, а затем сунула жене Ченг Чхата лекарство из морского конька:
— Выпей, пока не остыло.
Быстрые шаги застучали по палубе у нас над головой. Возбужденные голоса пробивались сквозь переборки.
Я поднесла миску к ее губам:
— Пей давай!
Половина жидкости стекла по подбородку, но мне уже было все равно. Я поспешила вверх по лестнице.
С юго-запада показалась большая группа парусов — может, тридцать или больше. После почти двух месяцев жизни среди бесконечных похорон мое сердце впервые радостно забилось, когда я заметила малиновое пятно, едва различимое на таком расстоянии. Это был цвет боевого знамени Ченг Ята.
Сердце у меня сжалось при виде потрепанных кораблей, которые он привел. Я надеялась увидеть флот, гордо стоящий в бухте, а он собрал жалкие тридцать растрепанных аннамских рыбацких джонок и торговых суденышек.
Ченг Ят, казалось, постарел лет на десять за последние сорок с лишним дней. На лице появились новые морщины, глаза ввалились, волосы торчали во все стороны, как щетка. Заметно похудевший By Сэк-йи последовал
Я шагнула к мужу и открыла было рот, чтобы выразить облегчение по поводу его возвращения, но не успела, поскольку с палубы посыпались оскорбления:
— Что, черт возьми, ты натворил? Нельзя по собственной прихоти захватывать гражданские суда!
Впервые после моего появления на борту я видела, как Ченг Чхат говорит или хотя бы двигается, и теперь он рычал, как будто его разбудили от дурного сна.
Ченг Ят поднялся по трапу со словами:
— Мои люди голодали!
— Тогда пусть они голодают как мужчины! Мы больше не гребаные пираты!
By Сэк-йи возразил:
— Попробуйте убедить местных прокормить собственный флот. Скорее тебе всадят в башку пику, чем поделятся курицей.
— Какие местные? — Чхат потряс куланом. — Что ты сделал?
Ченг Ят не сводил глаз с Чхата. Никогда еще я не видела такой дерзости у мужа в отношении двоюродного брата.
— Говори, что ты сделал! — Чхат ринулся вперед и мог бы ударить Ченг Ята, если бы тот не схватил своего разгневанного брата за ворот. Чхат был на полголовы выше моего мужа, но теперь они стояли нос к носу.
— Брат, мы набили животы моряков, — процедил Ченг Ят. — Если мне придется выбирать между служением этой… с позволения сказать, империи или служением своим людям, то я выбираю последнее!
Чхат поник.
— Есть новости об императоре?
— Слухи. Некоторые бродяги утверждают, что видели императорскую свиту, следующую через джунгли на север.
— Или это могли быть обычные солдаты, — добавил By. — Или вовсе семейство бабуинов.
Я ожидала новой вспышки гнева, но Ченг Чхат только покачал головой.
— Это все, что осталось… Никаких следов других? Генерал Поу? Куок Поу-тай?
Ченг Ят пожал плечами.
— Много обломков.
— Я видела Куока! — крикнула я им и описала, как он уплывал по реке Духов в разгар боя. Мужчины не стали комментировать.
Ченг Ят заглянул в каюту и сделал знак двум другим мужчинам внутри, а затем сказал мне:
— Поговорим позже. — Остальным он велел: — А пока не пускайте ее сюда.
Жена Чхата была рядом с алтарем предков, где я ее и оставила: она покачивалась на коленях перед своими мальчиками. Подруга казалась мне слишком сильной, чтобы сдаться, но ее рана была иного толка. Теперь, сорок дней спустя, у меня закончились лекарства, песни и трюки. Я оставила ее наедине с призраками и стала ждать на палубе.
Когда дверь каюты наконец открылась, Ченг Ят появился первым, подошел прямо ко мне и под руку повел в тихий уголок.
— Что же мне не положено было слышать? Что сказал великий адмирал?
— Мы ждем приказов от императорского двора.
— То есть будем торчать здесь, пока не сдохнем с голоду, ожидая, когда этот мелкий император…
— Женщина!..
— Ты же видел брата! Он в состоянии взять на себя руководство? Ты что-нибудь возразил?
Ченг Ят покачал головой.
— Правду о тебе говорят: вечно суешься в мои дела!