Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
— Как бы не так! Разве это не мои дела тоже? Разве я не сражалась? Разве не получила ранение? Разве мне не стоит волноваться, что этот… флот — эти разношерстные обломки, которые вы называете флотом, — гниет без лидера? Твой брат опростоволосился! Его время закончилось. Ты должен взять на себя командование, пока тебя не опередили другие.
Ченг Ят знал, что я права, это читалось у него на лице. Он сказал, уже более сдержанно:
— Чхат все еще командир.
— Если ты так считаешь, то, по-моему,
К моему удивлению, он не отстранился, хотя и не ответил на объятия.
— Ты за этим отвел меня в сторонку?
Муж облизал губы, как часто делал, перед тем как сказать что-то нелицеприятное. Но какие бы слова ни вертелись у него на языке, он осекся при виде живого призрака.
Жена Ченг Чхата, шатаясь, поднялась по трапу в развевающихся траурных одеяниях. Ее муж оставался в каюте; значит, сейчас последуют крики и удары. Кто-то должен был ее остановить.
Но Ченг Ят оттащил меня.
— Она злая тетка, — буркнул он. — Так и не научилась принимать судьбу, хорошие ее повороты и дурные. Ты не в состоянии ей помочь.
Как я могла признаться ему — и самой себе, — что он прав? Что я чувствую себя беспомощной, бессильной помочь моей самой дорогой подруге. Ничто — ни нянька, ни молитвы, ни идолы, ни даже сушеные морские коньки или снадобья из мочевых пузырей чаек — не могло вылечить безумие.
И даже само мое сочувствие грозило лишь раздуть его пламя. Злой дух овладел женщиной, которую я любила, однако нечто противоположное вселилось в мужчину, который держал меня за плечи: решимость и что-то еще.
— Пойдем. Место женщины рядом с мужем.
Это те самые неуклюжие слова, которые он решился сказать? Прочел ли он у меня в глазах, что я скучала по нему, что за эти сорок дней привыкла только отдавать и снова отдавать? Каково будет что-то получить самой?
— Ты скучал по мне?
— Ты моя жена.
— Я не про это спросила. Ты по мне скучал?
Он покачал головой, закатив глаза.
— Я же сказал, что ты моя жена. Этого достаточно. Твое место на моем корабле.
Но мне было недостаточно. Сколько я ждала, чтобы услышать слова любви, — сорок дней? четырнадцать лет? всю жизнь?
— Но ведь ты скучал по мне, — настаивала я.
— Ай-я, женщина! Что за вопрос? Куда бы я ни брал тебя, приходится терпеть твой невоздержанный язык — перед другими капитанами, перед императорскими особами. Я позволяю тебе мараться о пушки, а потом плачу за твои прекрасные платья и цветочное мыло. И что взамен? Целая куча вопросов! Ни один мужчина не стал бы тебя терпеть, как я!
— Значит, ты и правда скучал по мне!
Он воздел руки к небу и застонал.
— Я тоже скучала по тебе, — промурлыкала я.
Все это время муж держал меня за руку. Напоследок он сжал мою ладонь и отпустил. Едва я проскользнула в каюту, чтобы собрать свои немногочисленные
— Не-е-ет! Ты не можешь бросить меня!
Как она узнала? Может ли женщина, разговаривающая с призраками, читать мои мысли? Я превратила борьбу в объятия, прижав ее к себе с такой силой, что едва могла дышать.
— Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо.
— Я и так слишком многое потеряла!
Я поцеловала ее в щеку, почувствовав соленый вкус ее слез, и провела пальцами по поседевшим волосам любимой подруги, по шишкам и шрамам, скрытым под ними.
— Моя дорогая старшая сестра.
Она уткнулась мне лицом в грудь. Ее обкусанные ногти царапали мне шею.
— Ченг Ят не даст нам видеться! Он изобьет тебя!
— Ни за что, дорогая. Мы встретимся снова в Зянгбине. Только ты и я. Накупим шелков и мыла, отведаем вкусных яств и выпьем чаю со сладкими семенами лотоса у мадам Ли. Мы снова будем смеяться! Снова станем красивыми. Моя дорогая сестра, мы скоро увидимся.
— Нет! Нет! Нет! — Она отцепилась от меня, откатилась к стене и закрыла лицо. — Ты бросаешь меня! Нет!!!
Она превратилась в клубок, сплошь состоящий из локтей и коленок. Что бы я ни говорила и как бы ни пыталась, она не давала прикасаться к ней.
— Пошла вон отсюда! — кричала она голосом раненой тигрицы, тонущей в болоте. — Пошла вон, черт тебя побери! Уходи-и-и-и!
Я бросила последний взгляд на постаревшую, седовласую женщину в белой накидке, бьющуюся головой о стену, хотя уже не была уверена, кого она оплакивает: сыновей, погибшую родную сестру или, может быть, единственную подругу.
Ее крики рассекали воздух, как ржавое лезвие:
— Не бросай меня! Не бросай меня! Не бросай меня!
ГЛАВА 21
СТОЛБЫ
Мы наконец покидали эту жалкую бухту.
Ходили слухи о черных джонках повстанцев, которые патрулировали бухту, но наш флот, не получая новостей и приказов от императорского двора, решил отступить на север в ожидании распоряжений. Мы должны были разделиться на более мелкие эскадрильи и перегруппироваться в бухте Халонг, ниже по течению от столицы. Если бухта Халонг окажется слишком опасной, мы соберемся в Зянгбине.
Я молилась, чтобы в бухте Халонг нас поджидало достаточно опасностей.
С комом в груди я смотрела на отплывавший корабль Ченг Чхата. «Мы еще увидимся, — мысленно говорила я невестке. — Будем бродить по переулкам, по нашим старым тропкам. Жизнь снова наладится, вот увидишь, сестрица».
Днем позже пять наших джонок взяли курс на северо-восток, несмотря на сильный порывистый ветер: мы хотели, чтобы нас не было видно с побережья. Непогода, которая казалась сначала шквалом на южном горизонте, обрушилась на нас во всю силу. Волны и дождь, похожий на картечь, стегали по обшивке, а ветер грозил унести нас во внешний океан.