Девушка из кошмаров
Шрифт:
Теперь, когда я везу в рюкзаке совершенный «вход», он чувствуется более тяжелым, чем прежде. Волнения Томаса предостаточно, чтобы он выговорил хоть слово, но я не могу сообразить, чего он желает. Он хочет открыть нож и утверждает, что по другую сторону атаме расположен ад Анны? Нет. Нож — это же просто нож. Он удобно ложится в руку. А по другую сторону ножа…его другая сторона. Но эта догадка — все, с чем нам приходится мириться, и, каждый раз, когда я спрашиваю его об ее обосновании, он улыбается мне как Йода [29] , поэтому я кажусь себе обычным
29
Йода — один из главных персонажей «Звёздных войн».
— Нам определенно нужен Гидеон. Мы должны точно выяснить, откуда он вообще такой взялся, и как его раньше использовали.
— Точно, — отвечаю я.
Томас едет чересчур быстро, слишком мало внимания обращая по сторонам. Когда он тормозит на знаке перед школой, меня внезапно рывком бросает вперед, и я почти касаюсь щитка управления.
— Кармел до сих пор не отвечает, — бормочет тот. — Надеюсь, нам не придется ехать и искать ее.
Сомнительная вещь. Когда мы достигаем холма, все выглядит так, будто большинство школьников болтается без дела по школьному двору и вокруг парковочных мест. По-другому и быть не может. Сегодня же последний учебный день, а я даже и не заметил.
Для Томаса не займет много времени отыскать Кармел; ее светлые волосы на несколько тонов светлее, чем у остальных девушек. Она улыбается посреди толпы, а ее рюкзак лежит на земле, опираясь о голень. Когда она слышит характерный звук двигателя Темпо, то с настороженным лицом бросает взгляд в нашу сторону, а затем продолжает улыбаться, как ни в чем не бывало.
— Может, нам подождать и встретиться с ней чуть позже, — предлагаю я, не понимая своего поведения. Несмотря на ее статус Первой леди, в первую очередь она остается нашим другом. Или, по крайне мере, должна считаться таковой.
— Зачем? — спрашивает Томас. — Она тоже хочет знать об этом.
Я молчу, пока он въезжает на первое попавшееся открытое место и паркует Темпо. Возможно, он прав. В конце концов, она всегда хотела все знать раньше остальных.
Когда мы выходим из машины, Кармел спиной повернута к нам. Она кольцом окружена толпой, но как-то еще умудряется, чтобы ее воспринимали как центр всего. Все тела слегка повернуты в ее сторону, даже когда не одна она ведет разговор. Что-то здесь не так, и вдруг у меня возникает желание схватить Томаса за плечо и развернуть к себе. Мы не принадлежим этому кругу, вот что кричит мне моя кровь, и я не знаю, почему так. Люди, окружающие Кармел, — это те, которых я видел прежде. Люди, с которыми я мельком разговаривал, и которые, в достаточной степени, всегда вели себя дружелюбно. Натали и Кэтти здесь так же, как и Сара Салливан и Хейди Трико. Парни в группе представляют собой остатки Троянской Армии: Джордан Дрискол, Нейт Берсторм и Дерек Пиммс. Они в курсе, что мы здесь, но никто из них не показывает этого. Какие-то застывшие улыбки читаются на их лицах. Они выглядят ликующе. Как коты, проглотившие стаю канареек.
— Кармел, — обращается Томас, трусцой подбегая к ней.
— Привет, Томас, — отвечает та и улыбается. Ко мне она никак не обращается, и даже никто из них не обращает на этот факт должного внимания. С хищными выражениями на лицах они сфокусировались на Томасе, который ничего подозрительного не заметил.
— Привет, — проговаривает он и, когда
— Да я просто здесь тусуюсь, — отвечает она, пожимая плечами.
— Я думал, у тебя мононуклеоз или что-то типа этого, — перебивает их Дерек в ухмылке. — Но понятия не имею, как ты его вообще подцепил.
Томас будто уменьшается на несколько сантиметров. Я хочу внести свою лепту, но это Кармел должна сделать, а не я. Здесь находятся ее друзья, и в любой обычный день они бы знали, как сказать кое-что сомнительное по отношению к Томасу. В любой обычный день Кармел развеяла бы все это, просто смешно на него посмотрев.
— Так мы можем минутку поговорить? — Томас запускает руки в карманы; он не выглядел бы так неловко, если бы не пинал ногой землю. Кармел просто продолжает стоять, недружелюбно настроенная на разговор.
— Конечно, — с полуулыбкой отвечает она. — Я перезвоню тебе позже.
Томас не знает, как поступить. На языке вертятся слова типа в чем проблема, что происходит, и это все, что в моих силах, чтобы сохранить свое молчание и удержаться от пожеланий, чтобы он вел себя спокойнее и не давал им для войны иного повода. Они не заслуживают того, чтобы читать это в его глазах.
— Или, возможно, завтра, — заявляет Дерек, приближаясь к Кармел. Он так смотрит в ее глаза, что мой живот буквально сводит судорогой. — Сегодня вечером у нас встреча, правильно? — он прикасается к ней, заключая в кольцо ее запястье, и от этого представления Томас бледнеет.
— Может быть, я перезвоню тебе завтра, — говорит Кармел. Она не вырывается из рук Дерека, и ее лицо едва подергивается, пока морщится Томас.
— Давай же, — наконец, выпаливаю я, хватая его за плечо. Когда я прикасаюсь к нему, он поворачивается и идет к машине, почти бежит, униженный и сломленный так, что я не знаю что и думать.
— Ты отвалила настоящую кучу дерьма, Кармел, — продолжаю я, а она скрещивает на груди руки. На мгновение кажется, что она сейчас заплачет, но в итоге ничего не делает, а просто опускает взгляд вниз.
В машине совершенно тихо, пока мы едем ко мне домой. Я не могу перестать об этом думать, поэтому чувствую себя бесполезным. В этом сказывается отсутствие моего опыта в дружбе. Томас выглядит хрупким, как пожухлый лист. Кто-то другой в такой ситуации знал бы что делать, какой рассказать анекдот или историю. Кто-то другой знал бы, что делать, кроме как сидеть на пассажирском месте и чувствовать себя неуютно.
Я не знаю, на самом ли деле Томас встречался с Кармел. Она могла отмазаться от титула по техническим причинам. И только. По техническим. Потому что и она, и я, и все знали, что Томас влюблен в нее. Последние шесть месяцев она очень хорошо притворялась, отвечая ему взаимностью.
— Мне нужно побыть немного одному, хорошо, Кас? — сообщает он, не глядя на меня. — Я не съеду с обрыва или что-то в этом роде, — продолжает он, пытаясь улыбнуться. — Мне просто нужно побыть одному.
— Томас, — говорю я.
Когда я кладу руку на его плечо, он поднимает свою и мягко сбрасывает ее. Я понял намек.
— Хорошо, мужик, — продолжаю я и открываю дверцу. — Просто дай знать, если тебе что-нибудь понадобится, — и отхожу.
Нужно еще что-нибудь сказать, что-то более ободряющее, чем уже есть. Но лучшее, что в моих силах, это прямиком идти вперед и не оборачиваться.