Дисциплина и Портянки
Шрифт:
— Дебил! — рявкнула она. — Что ты несёшь, идиот!?
Я приподнял бровь.
— Ладно, — пожал плечами, — видимо, ты хотела чего-то другого…
Но тут Нео вдруг закивала и начала активно жестикулировать, будто пыталась срочно передать какие-то срочные новости. Роман, заметив это, чуть наклонился к ней, выслушал пару быстрых движений рук — и вдруг резко отвернулся, прикрывая лицо ладонью. Его плечи задрожали.
— А ты-то чего ржёшь, а? — вспылила Эмеральд. —
Роман едва сдерживал себя. Голос у него стал хриплый от попытки не заржать в голос.
— Да так просто… — пробормотал он, едва дыша. — Если что, лучше покорми его сразу держа еду ногами!
Нео вся затряслась в беззвучном хохоте.
Блейк сидела в полнейшем шоке, будто только что поняла, что зашла не в ту столовую, а в цирковую палатку.
Я только хотел сказать что-то, как вдруг заметил Меркури.
Он как-то так очень странно уставился на близняшек — взгляд у него был задумчиво-хищный, как у кота, увидевшего новый способ запрыгнуть на подоконник. Они переглянулись между собой, несколько секунд напряжённой тишины… и тут синхронно, почти хором, обе выпалили:
— Нет! Даже не думай об этом!
Он театрально развёл руками, будто вообще ничего не планировал.
Ага, конечно.
Эмеральд тем временем уже закрылась руками, чуть ли не пряталась за тарелкой, словно хотела провалиться сквозь пол.
— Эм… — пробормотал я, почесав затылок. — И кому вообще захочется есть еду, поданную женскими ножками? Это же как минимум… ну, не знаю… не гигиенично. Ноги ведь грязные, влажные от пота, и, ну… пахнут, прямо скажем, не свежайшими пионами…
После этих слов вновь наступила тишина. Страшная, вязкая тишина.
Я поднял глаза… и понял, что все девчонки в радиусе трёх метров теперь уставились на меня.
Особенно близняшки.
Особенно Нео.
Особенно Блейк.
И особенно Эмеральд, которая выглядела так, будто хочет швырнуть в меня поднос с персиковым соком.
Тут Роман с ухмылкой произнёс:
— Ну… даже не знаю. Но если что — кое-кто тут О-О-ОЧЕНЬ сильно палится.
Я снова посмотрел на всех.
— Всё-таки… это слишком не гигиенично. Правда ведь?
И понял, что теперь — все ещё хуже.
* * *
Я только собрался пересесть чуть подальше от всеобщего внимания, как вдруг почувствовал чьё-то присутствие у себя за спиной. Шаги тихие, но тяжелые. Инстинктивно напрягся — и правильно сделал.
— Вот оно, значит, как… — раздался знакомый голос с хищной мягкостью. — Курсант Шутняра. Я так понимаю, вы тут у нас прямо специалист по женским ножкам?
Я подскочил с места как ошпаренный, едва не опрокинув скамейку и вытянулся
— Никак нет, мэм! — отчеканил я.
Вельвет смотрела на меня прищуренно, при этом держа руки за спиной, как будто она не инструктор, а офицер расстрельной команды, проверяющий чистоту портянок перед казнью.
Где-то в глубине глаз читалась затаённая борьба — между желанием отругать меня прилюдно и… чем-то ещё.
Не могу сказать, чем именно.
Но там точно что-то было.
— Правда, что ли?! — рявкнула она. — А в чём ты специалист, Шутняра?!
Я судорожно напряг мозг, пытаясь придумать что-нибудь нейтральное. Но он выдал только помехи.
— Не могу знать, мэм! — выпалил я.
Она прищурилась ещё сильнее, но голос её, как ни странно, остался спокойным.
Даже… мягким?
Ну, как мягким.
Таким, каким угрожают тихо перед тем, как зашвырнуть тебя на дополнительную полосу препятствий в три часа ночи.
— Смотри у меня, Шутняра. — сказала она, медленно делая шаг ближе. — И держи свои воспалённые фантазии при себе. Ты понял?!
— Так точно, мэм!
Она кивнула… и ушла. Просто так. Без приседаний. Без казней. Без марш-броска через грязевое болото. Даже не прокомментировала портянки.
Я остался стоять столбом, глядя ей вслед.
В голове всё ещё гудело.
Я присел обратно и подумал:
«Что-то она сегодня… необычно добрая. Прямо даже… мягкая. А… ну да! Праздник же. Дева Осени. Может, отпустило малость.»
Я вздохнул.
С одной стороны — выжил.
С другой — теперь за мной глаз да глаз, судя по взгляду Вельвет.
С третьей — я всё ещё не понимаю, почему еду надо подавать ногами.
* * *
Мы вернулись в казарму уже под вечер. День был жаркий, странный и, как обычно, полный какого-то абсурда. Я еле доплёлся до душа, смыл с себя всё, что за день налипло и напотело, а затем с облегчением влез в чистую форму. В каптёрке, хвала Деве Осени, всё выдали по размеру и не пришлось воевать за нормальный воротник.
Сел на койку, достал нитки и иглу, принялся подшивать подворотничок.
Руки уже знали, что делать — как будто не я, а какой-то дед внутри меня аккуратно стежок за стежком укладывает.
Спокойно, тихо. Почти даже приятно, хоть и запах казармы всё портил.
Краем уха слышу, как рядом Меркури подходит к близняшкам.
Голос у него с таким хищным довольством, будто он сейчас не подворотнички подшивать будет, а душу продавать за внимание.
— Дамы! — протянул он, сев рядом. — Если что, я могу вам помочь с этим!
Я чуть не уколол палец от смеха, но сдержался.