Дисциплина и Портянки
Шрифт:
И вот я шёл за ней.
На рассвете.
Под расцветающим небом.
И только одна мысль не давала мне повесить голову:
«Эмеральд мне должна шоколадку. Как моральную компенсацию. Она обещала…»
* * *
Бег.
Разминочный.
Слово звучит так, будто это что-то лёгкое. Тёплое. Подготовительное.
Ага. Конечно. Только если под «разминкой» понимать размазывание души по асфальту.
Я
А рядом — вселенское воплощение праведного гнева с двумя ушками.
Вельвет.
Инструктор Вельвет.
Кошмар с милыми ушками.
Она бежит рядом. Не отстаёт. Даже не дышит тяжело. Только голос у неё, кажется, работает в режиме «вторая передача Ада».
— ЧТО ТАКОЕ, АРК?! УСТАЛ, ДА?! УСТАЛ?!
— Никак нет, мэм! — выпалил я на бегу, чуть не споткнувшись.
— А МАЦАТЬ СВОИХ СОКУРСНИЦ — ТЫ НЕ УСТАЁШЬ, ДА?!
— Никак нет, мэм! — отвечаю, не думая и только потом осознавая, что именно я только что ляпнул.
— АХ ВОТ КАК?! ЗНАЧИТ, ПРИЗНАЁШЬСЯ, ДА?!
— Никак нет, мэм! Я хотел сказать…
— ТЫ НИЧЕГО УЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ, АРК! У ТЕБЯ УЖЕ НЕТ ЖЕЛАНИЙ! ЕСТЬ ТОЛЬКО Я — И БЕГ!
Мы добегаем до плаца.
Все стоят по струнке перед Айронвудом.
Я чувствую, как взгляды пронзают меня сбоку — тонкие, острые, напряжённые, как стрелы.
Никто не поворачивает голову. Никто даже не шепчет.
Но я знаю: они все следят.
Меркури. С хитрой ухмылкой, но без улыбки.
Эмеральд. С прищуром, оценивая.
Блейк. Приподняла бровь и тут же уткнулась взглядом в шнуровку, будто ей всё равно.
Даже «хахухихо» замер, будто его программа зависла.
— ВЗГЛЯНИ НА НИХ, АРК! ВСЕ СМОТРЯТ! ВСЕ! ЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ?!
— Потому что я… бегу с вами? Мэм?..
— НЕ-Е-ЕТ! ПОТОМУ ЧТО ТЫ — ТЕПЕРЬ ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ЖИВОЙ ЗНАК — «НЕ ПОВТОРЯЙ МОИХ ОШИБОК»!
Я задыхаюсь. Уже бегу скорее на воле страха, чем на ногах. Но продолжаю.
Потому что… ну, я ещё жить хочу.
И ушки Вельвет прямо сейчас могут чувствовать запах страха.
* * *
«Если девушка-инструктор села тебе на спину — улыбайся и отжимайся. Потому что если ты упадёшь, то потом она уже сядет тебе на шею. На всю жизнь…»
— Джеймс Айронвуд
Полоса. Пыль. Камень. Солнце.
Я отжимаюсь.
Десятый. Двадцатый. Сороковой.
Пот уже заливает глаза, руки дрожат, грудная клетка горит.
Воздух —
А над душой — она.
Инструктор Вельвет.
Легенда с ушками.
Ужас подтянутых мышц.
Голос — как плюшевая граната: вроде бы игрушка, а потом — БАХ!
— Что такое?! УСТАЛ, ДА?! УСТАЛ?!
— Никак нет, мэм! — прохрипел я, чуть не ткнувшись носом в раскалённый асфальт.
— А МАЦАТЬ СОКУРСНИЦ — НЕ УСТАЛ?!
— Никак нет, мэм!! — механически ляпнул я и тут же мысленно застонал:
«Ну за что, Арк, ну за что ты сам себе яму роешь?!»
— О-о-о, да ты прямо настоящий охотник, Арк! Что ж, раз ты такой бодрый — давай-ка я тебе помогу!
Я замер. Плечи дрожат. Сердце где-то в горле.
— Мэм?..
Она садится мне на спину.
Прямо.
Села.
Как будто это нормально.
Как будто я — скамья.
Или ее личная табуретка.
Или, чёрт возьми, конь гимнастический!
— ДАВАЙ-ДАВАЙ! ПО НОВОЙ! СТО РАЗ!
— … ох, блин…
— ТЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛ?!
— Никак нет, мэм!!
— ВОТ И МОЛОДЕЦ! А ТЕПЕРЬ — ПО ПРИКАЗУ! ХА! ХУ! ХИ! ХО! ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ!!
— Ха… ху… хи… хо…
— ГРОМЧЕ, АРК!!
— ХА! ХУ! ХИ! ХО!
Я отжимаюсь. С ней на спине.
Каждое движение — как мини-землетрясение.
Руки гудят, спина стонет.
А она — сидит. Командует.
Мне даже слегка весело, с боевым настроением, будто это утренняя зарядка для мобилизованных кроликов.
Я смотрю в бетон плаца и вижу на нем песчинки перед глазами. Вон одна ползёт от моего выдоха. Вон вторая. Даже они живут лучше, чем я.
А в голове — одна мысль:
'Если бы я не знал, что это тут норма… я бы подумал, что она просто невзлюбила меня лично.
Но… наверное, это просто такая методика.
Да. Армейская. С ушками.
Садится тебе на спину и вопит «ХА! ХУ! ХИ! ХО!» — ну типичная педагогика.'
— ХА! ХУ! ХИ! ХО! — повторяю я снова. И снова. И снова.
На горизонте мелькают силуэты: другие курсанты на плацу делают вид, что не смотрят.
Но я чую их коллективный взгляд всем отрядом.