Диверсия без динамита
Шрифт:
если эта бумага попадет в руки Петру Ивановичу, то вам несдобровать. И тогда
вы, Кутьков, пошли на подлог. Изъяли страшный для вас лист и заменили его
другим, подделав подписи. Но вы совершили лишь один маленький просчет —
выбросили лист в корзину для мусора, не подозревая, что его найдет уборщица.
И, как честный человек, сообщит нам. Вы проиграли, Кутьков.
«Сейчас заговорит», — подсказало мне профессиональное чутье. Так и
случилось.
—
предложил... Он говорил, что все будет шито-крыто.
— Успокойтесь, — я налил ему воды и удовлетворенно откинулся в
кресле. Как я и предполагал, ниточка вела к Воропаеву. — Подписи он подделал?
Кутьков сквозь слезы кивнул. На секунду мне стало его жалко. Ведь
совсем мальчишка. Но я взял себя в руки:
— Как директор школы, в которой ты пока учишься, предлагаю Петру
Ивановичу завтра зайти ко мне. Пусть полюбуется на сыночка: курит,
прогуливает уроки, вырывает листы из дневника. А еще пионер, красный галстук
носишь.
Отпустив зареванного Кутькова, я вызвал к себе секретаршу:
— Леночка, пришлите ко мне, пожалуйста, Воропаева из 9-б. Да
наберите в графин воды, а то опять кончилась.
— Ох, Сергей Федорович, опять вы вчера «Следствие ведут знатоки»
насмотрелись, — грустно поглядела на меня Леночка. И вздохнула довольно-таки
подозрительно. Или мне показалось?
ПАМЯТИ МИШИ КАРБОВАНЦЕВА
Подлец Карбованцев бросил жену с двумя детьми, которые под стол еще, и
сошелся с более созвучной его мужскому дифференциалу женщиной - характерной
актрисой Дубининой. В быту же Дубинина характера не имела, и Карбованцев
зажил в свое удовольствие. А для удовольствия ему надо было много, по
нескольку раз в день. Такой уж богатырский темперамент. И акгриса Дубинина по
этой причине стала чахнуть и спотыкаться, а в ее внешности обозначились
некоторая ценность и кашель. Постепенно в театре разочаровались в ее
кондициях, и Дубинина съехала с характерных героинь до мам-старушек, а также
женщин, хворающих общими заболеваниями. Но Карбованцев не знал этих
тонкостей, поскольку в театр не ходил из-за глупых эстетических принципов,
как его Дубинина не увлекала бесплатностью билета. «Не по мне это, не по
диаметру,- смущался он. — Мы люди попроще. Нам бы что-нибудь этакое, и чтобы
задница во весь экран». В этих гадких и опасных словах была вся
антиутопическая натурфилософия Карбованцева.
Так в паутине буден шла маета жизни. Время росло, росли и детки
Карбованцева. А поскольку у него было два сына, то они грезили встречей
Карбованцева
детство и каменные игрушки. И однажды в один из зябких предзимних вечеров эта
трогательная встреча имела место быть. Прошла она в духе взаимопонимания.
Карбованцев понимал, для чего детки нащупали его, и страстно мечтал исчезнуть
по-английски. Детки же по-человечески понимали мечту отца и делали все, чтобы
она не осуществилась…
— Здорово, папаня! — начал разговор младшенький, и в радостном
волнении плюнул в лицо Карбованцева нерастраченным плевком, который копил во
рту всю свою сиротскую жизнь.
Старшенький в это время, разминая плечи, заходил сзади и тоже глядел на
отца медведем.
— Витюша! Петя... — задыхаясь от предчувствий, начал Карбованцев, и
тут в глазах у него сверкнуло.
Все безобразие сцены обозревала гаденького цвета луна, выглянувшая ради
такого дела из-за туч. Но били Карбованцева слегка и недолго, главным для
детей было засвидетельствовать свое презрение. Тем не менее, после встречи
двух поколений Карбованцев притащился домой с подпорченным лицом и
болезненным дополнением под глазом. Сморкаясь красным, он поведал о своем
несчастье Дубининой, интерпретируя события так, что стоял в очереди за
колбасой и вот... Дубинина сочувствовала и поражалась людской жестокости.
Хотя, какие это люди, - так, очередь. А про себя надеялась: «Может, хоть
сегодня ночью лезть не будет. Надоел, змей». Но ниже живота дети Карбованцева
благородно не били, и поэтому он полез, и по своей скотской привычке, справил
половую необходимость. И вот во время соития, в самом конце с ним произошел
один запоминающийся казус. У него возьми и остановись сердечный аппарат. А
без сердца Карбованцев долго не выдержал и благополучно помер. Как потом
шушукались, помер сладкой смертью. А когда врачи его распотрошили, то
наткнулись на инфаркт. И с этим рецептом закопали.
На похоронах были свежеиспеченная вдова Дубинина, уйма друзей и
секретных любовниц Карбованцева. Витюша и Петя тоже стояли у разверстой
могилки с выражением тупой скорби в глазах, протяжно вздыхали и про себя
просили прощения у отца. Они были не в настроении и с тоской думали о явке с
повинной, поскольку считали, что это они угробили папашу. Причем младший
решил брать всю вину на себя и идти «паровозом», так как ему еще не стукнуло
шестнадцати. Их мать находилась рядом с Дубининой, и они, соревнуясь,