Диверсия без динамита

Ладченко Владимир Анатольевич

если эта бумага попадет в руки Петру Ивановичу, то вам несдобровать. И тогда

вы, Кутьков, пошли на подлог. Изъяли страшный для вас лист и заменили его

другим, подделав подписи. Но вы совершили лишь один маленький просчет —

выбросили лист в корзину для мусора, не подозревая, что его найдет уборщица.

И, как честный человек, сообщит нам. Вы проиграли, Кутьков.

«Сейчас заговорит», — подсказало мне профессиональное чутье. Так и

случилось.

—

Я не виноват! — заплакал Кутьков. — Я не хотел! Это Воропаев

предложил... Он говорил, что все будет шито-крыто.

— Успокойтесь, — я налил ему воды и удовлетворенно откинулся в

кресле. Как я и предполагал, ниточка вела к Воропаеву. — Подписи он подделал?

Кутьков сквозь слезы кивнул. На секунду мне стало его жалко. Ведь

совсем мальчишка. Но я взял себя в руки:

— Как директор школы, в которой ты пока учишься, предлагаю Петру

Ивановичу завтра зайти ко мне. Пусть полюбуется на сыночка: курит,

прогуливает уроки, вырывает листы из дневника. А еще пионер, красный галстук

носишь.

Отпустив зареванного Кутькова, я вызвал к себе секретаршу:

— Леночка, пришлите ко мне, пожалуйста, Воропаева из 9-б. Да

наберите в графин воды, а то опять кончилась.

— Ох, Сергей Федорович, опять вы вчера «Следствие ведут знатоки»

насмотрелись, — грустно поглядела на меня Леночка. И вздохнула довольно-таки

подозрительно. Или мне показалось?

ПАМЯТИ МИШИ КАРБОВАНЦЕВА

Подлец Карбованцев бросил жену с двумя детьми, которые под стол еще, и

сошелся с более созвучной его мужскому дифференциалу женщиной - характерной

актрисой Дубининой. В быту же Дубинина характера не имела, и Карбованцев

зажил в свое удовольствие. А для удовольствия ему надо было много, по

нескольку раз в день. Такой уж богатырский темперамент. И акгриса Дубинина по

этой причине стала чахнуть и спотыкаться, а в ее внешности обозначились

некоторая ценность и кашель. Постепенно в театре разочаровались в ее

кондициях, и Дубинина съехала с характерных героинь до мам-старушек, а также

женщин, хворающих общими заболеваниями. Но Карбованцев не знал этих

тонкостей, поскольку в театр не ходил из-за глупых эстетических принципов,

как его Дубинина не увлекала бесплатностью билета. «Не по мне это, не по

диаметру,- смущался он. — Мы люди попроще. Нам бы что-нибудь этакое, и чтобы

задница во весь экран». В этих гадких и опасных словах была вся

антиутопическая натурфилософия Карбованцева.

Так в паутине буден шла маета жизни. Время росло, росли и детки

Карбованцева. А поскольку у него было два сына, то они грезили встречей

Карбованцева

в темном углу на предмет набития морды: за маму, за свое тяжелое

детство и каменные игрушки. И однажды в один из зябких предзимних вечеров эта

трогательная встреча имела место быть. Прошла она в духе взаимопонимания.

Карбованцев понимал, для чего детки нащупали его, и страстно мечтал исчезнуть

по-английски. Детки же по-человечески понимали мечту отца и делали все, чтобы

она не осуществилась…

— Здорово, папаня! — начал разговор младшенький, и в радостном

волнении плюнул в лицо Карбованцева нерастраченным плевком, который копил во

рту всю свою сиротскую жизнь.

Старшенький в это время, разминая плечи, заходил сзади и тоже глядел на

отца медведем.

— Витюша! Петя... — задыхаясь от предчувствий, начал Карбованцев, и

тут в глазах у него сверкнуло.

Все безобразие сцены обозревала гаденького цвета луна, выглянувшая ради

такого дела из-за туч. Но били Карбованцева слегка и недолго, главным для

детей было засвидетельствовать свое презрение. Тем не менее, после встречи

двух поколений Карбованцев притащился домой с подпорченным лицом и

болезненным дополнением под глазом. Сморкаясь красным, он поведал о своем

несчастье Дубининой, интерпретируя события так, что стоял в очереди за

колбасой и вот... Дубинина сочувствовала и поражалась людской жестокости.

Хотя, какие это люди, - так, очередь. А про себя надеялась: «Может, хоть

сегодня ночью лезть не будет. Надоел, змей». Но ниже живота дети Карбованцева

благородно не били, и поэтому он полез, и по своей скотской привычке, справил

половую необходимость. И вот во время соития, в самом конце с ним произошел

один запоминающийся казус. У него возьми и остановись сердечный аппарат. А

без сердца Карбованцев долго не выдержал и благополучно помер. Как потом

шушукались, помер сладкой смертью. А когда врачи его распотрошили, то

наткнулись на инфаркт. И с этим рецептом закопали.

На похоронах были свежеиспеченная вдова Дубинина, уйма друзей и

секретных любовниц Карбованцева. Витюша и Петя тоже стояли у разверстой

могилки с выражением тупой скорби в глазах, протяжно вздыхали и про себя

просили прощения у отца. Они были не в настроении и с тоской думали о явке с

повинной, поскольку считали, что это они угробили папашу. Причем младший

решил брать всю вину на себя и идти «паровозом», так как ему еще не стукнуло

шестнадцати. Их мать находилась рядом с Дубининой, и они, соревнуясь,