Диверсия без динамита
Шрифт:
лицо.
— Да что врачи... Попал я как-то к одному. Страшно подумать, нулевой в
медицине человек. Понос от золотухи не отличит. Уже потом мне внизу вахтер
сказал, что бронхит у меня, потому как дыхание жесткое. А еще, представляешь,
как мясо поем, так кишка болит. Вот тут — он выпустил рубашку. — Пощупай. Да
нет, выше. Чувствуешь, опухло?
— Чувствую, — соврал я.
Фуртов воодушевился.
– А вена на ноге! Еле-еле хожу. По всему видать,
Тогда суши весла — полноги откоцают. Этим хирургам все едино, ты ведь знаешь,
— он болезненно усмехаясь, подобрал брючину, - видал? Я ее бинтом замотал и
мажу по вечерам мазью. Стоит рубль всего, но вонючая, одеколоном не
перешибешь. Запах чувствуешь?
– Чувствую, — я поперхнулся и стал дышать через рот.
– То-то. Это, значит, мазь хорошая. Сильная, со змеиным ядом. Почки
тоже ни к черту. Позывы частые. Одним словом, миллион болезней, до сих пор
удивляюсь, как живу, — безрадостно заключил он и горько высморкался.
– Ну что ты, — попытался успокоить его я, — не бери в голову...
– А с головой у меня совсем плохо, — вздрогнув, вспомнил Фуртов, —
болит. Прямо дотронуться невозможно. И в темечко отдает, когда зеваешь. Зять
говорит, что снабжение какое-то нарушено, но я так думаю, что это растяжение
извилин. А может, даже рак мозгов, — он методично постучал кулаком по голове.
— Да не переживай так. Все обойдется. У страха глаза велики, — я
протянул ему стакан воды.
– Глаза! — застонал Фуртов.
По-моему, он уже был невменяем.
— Если бы ты знал, как поизносилась моя роговица!
И тут я решил, что с кого, с кого, а с меня довольно. Воспользовавшись
тем, что Фуртов с проворством, подозрительным для его никудышного здоровья,
полез в стол, чтобы показать мне свои глазные капли, я потихоньку убрался из
его кабинета.
Ну этого Фуртова к бесу. Если у кого и занимать в нашей конторе, так
это у Вадима. У него здоровье, как у гладиатора.
И я направился к Вадиму, не подозревая о том, что он на днях развелся с
женой...
БАБОЧКА
Будильник не сработал. Мало того, собираясь на работу, я впопыхах
оторвал на рубашке верхнюю пуговицу. Возиться с иголкой и ниткой не было
времени, и в целях маскировки, я нацепил на шею бабочку, которую презентовал
мне приятель после заграничной командировки.
На работу я все-таки опоздал. Дядя Кирюша, наш вахтер, как всегда
бдительно дремал на своем спартанском табурете. Заслышав мои торопливые шаги,
он повел волосатым ухом и утомленно приоткрыл фотографирующий глаз.
Все! Пропал! — испугался
процентов...
Но дядя Кирюша неожиданно молодцевато вскочил, вытянулся во фрунт и,
сделав равнение направо, вежливо осклабился:
— Проходите, проходите, синьор, — он заглянул в какую-то бумажку. —
Карлучио. Давно вас ожидаем. Вот сюда, прямо по коридору. Прозит…
— Торговый партнер из Италии, про которого Казимир Петрович объяснял,
а ты тут своими орудиями труда гремишь, — услышал я за спиной, как он
распекал онемевшую уборщицу.
«Повезло», — повеселел я, ласточкой взлетел на третий этаж и ударился о
могучую грудь специалиста по снабжению Пети Васько:
— Вижу, вижу, при полном параде, — Васько крепко обнял меня и трижды
с удовольствием расцеловал. — Утерся, значит, этот индюк Домогацкий! Тебя
поставили! Молоток! Назначение, чувствую, сегодня обмывать будем? И не проси,
брат, не могу. Вчера только участковому зарок дал. Да знаю, ты ведь такой,
пристанешь, не отвяжешься. Ладно, черт с тобой! Уговорил. Имеешь ты, змей,
подходец к людям. Где и во сколько собираемся? Девочек из бухгалтерии звать?
— Это ты, Петь, о чем? — встревожился я. — Чего обмывать-то?
— Суду все ясно, — Васько нахмурился. — Уже и нос задрал. Как
говорится, гусь свинье не товарищ. Ну-ну. Только смотри, паря, не споткнись.
Видали мы таких... А что я тебе воблы обещал, так ты про это забудь, — и
тщательно вытерев губы платочком, Васько скрылся в отделе сбыта и рекламаций
Досадуя на глупую размолвку, я бочком вошел в родной отдел,
поздоровался и скромно сел на свое место. Женщины понимающе переглянулись, и
вскоре, отложив неотложные дела, взяли в тесный кружок стол местного
месткомовского рупора Зои Фоминичны. Понималось возбужденное шушуканье:
– Ишь ты, в бабочке...
– В ЗАГС, наверное, сегодня пойдут...
– Наконец-то совесть заговорила...
– Откуда совесть?! Суда он боится...
– Ой, девочки, а ребеночек-то как две капли...
– Изверг!
«Черт знает, что такое, — затравленно подумал я и, чтобы успокоиться,
спустился в курилку, где обычно начинала рабочий день мужская половина нашего
управления. Завидев меня, Васько демонстративно «забычковал» сигарету и,
жидко сплюнув, с видом поруганной добродетели вышел. Не успел я чиркнуть
спичкой, как Вахтанг Глондия, кося в мою сторону антрацитовым глазом, оборвал
на полуслове традиционный разбор игры тбилисского «Динамо» и начал в деталях