Диверсия без динамита

Ладченко Владимир Анатольевич

начинаю новую. Пора, пора остановиться.

Встретил Карпина. Юлит. Поднажал. У Карпина бутылка, но его ждет

тесть. Уговорил. Потом уговорили его бутылку. Зашуршало. Нашелся Филин. Уже

успел побриться. Пахнет одеколоном. Я обнял его. Спросил, где был. Оказалось,

не он. Какая-то женщина. Познакомился с мужем. Кретин. Приложил к глазу

двадцать копеек. Вроде помогает. Зашел к Нино. Попросил одеколона на

компресс. Опять муж и опять кретин. Еле ушел. На второй

глаз денег нет. Пора,

пора остановиться.

Какой-то мужик. Плачет. Ищет стакан. Я — не зверь, дал свой.

«Цветочная фантазия» неплохая вещь. Оказалось, не «Фантазия», а средство от

пота ног. Но тоже проникает. Решил проверить. Понюхал ноги. Не потеют, но и

не держат. Как не мои. Точно, не мои. Того мужика. Пора, пора остановиться.

Очнулся дома в сараюшке. Дошел на «автопилоте». Только отыграли

гимн, пришел старший Вырин. Совсем больной. Принес литр и две карамельки

«Барбарис». Трезвую жизнь начинаю завтра. Пора, пора остановиться...

НОВИНКА

Совещание ведущих специалистов часового завода «Время вперед»

затягивалось.

— Ну, так что, орлы-соколики, какие же будут предложения по

ассортименту? — пронзительно оглядел собравшихся директор.

«Орлы-соколики» старательно морщинили лбы, каторжно вздыхали и

порывались отпроситься домой к больным детям и умирающим тещам.

— Давай, Зайкин, по солнышку, — вздохнув, перешел директор от

абстрактных вопросов к конкретному лицу.

Зайкин рассыпал от неожиданности по столу скрепки, приготовленные для

очередной цепочки, и, подумав, оскорбился:

— А что я? Вон пусть Петров предлагает. А то расселись тут, понимаешь,

а Зайкин за них предлагай. Совсем обнаглели...

– Петров, — позвал директор.

– Я, — начальник КБ поднялся и без энтузиазма сообщил в потолок: —

Предлагаем к освоению часы МК-4Н. Предварительное название «Вечерний звон».

Оригинальное решение позволяет разместить в корпусе микрокалькулятор,

электронный измеритель пульса, дипольный регистратор солнечной активности и

тюнер с автоматической подстройкой по трем каналам...

– Э-э, Петров, ты что, не понимаешь, да?
– занервничал директор. — Мы

сейчас что обсуждаем? Модель к освоению или экспонаты для музея? Неужели

ничего посвежее придумать нельзя? Понимаешь?

– Можно и посвежее, Мустафа Ибрагимович, — не стал спорить опытный

Петров и порылся в скучного цвета папке. — Вот модель ПТВМ. Элегантный корпус

из уретанового поливинилхлорида стилизован под поливинилхлоридный уретан.

Кроме телевизора и барометра сюда включен также сейсмограф Босуорта-

Болтовского на

микросхемах.

— Ха-ха-ха, — жутко сказал директор и с отвращением закурил. Рассеяв

движением руки дым, он снова оглядел собравшихся. — Так я ведь в последний

раз спрашиваю, какие будут предложения по ассортименту?

Наступила тяжкая пауза. Все подбадривающе глядели на Зайкина, но

Зайкин подло прятал глаза. И тут раздался голос работающего пенсионера —

главбуха Привалова:

– Мустафа Ибрагимович, можно мне?

— Давай, дорогой.

Главбух помялся:

— А что, если вам часы эти со стрелками сделать?

— Это как? — напрягся директор. — Как на брюках, что ли?

— А я вам чертежик сейчас наглядно нарисую, — заторопился Привалов. —

Вот это у нас будет, так называемый, циферблат. Сюда прикрепляются стрелки,

про которые я говорил. Поменьше будет показывать часы, а подлиньше —

минуты...

Когда главбух закончил, все восторженно загудели и задвигали стульями.

— В этом что-то есть, определенно, есть, — тоже оживился директор, и

лицо его понемногу начало светить. Он повернулся к Петрову. — Как, Кузьмич,

оформишь технически? Блеск идея. Просто, как все гениальное, и никаких тебе

элементов питания. Решено, запускаем в производство эти... со стрелками.

Совещание закончилось. Все расходились довольные и восхищались золотой

головой Привалова. Только этот зануда Зайкин неуверенно промямлил:

— И все же, товарищи, меня не покидает чувство, что подобные часы я

уже где-то видел...

Но его уже никто не слушал.

ЧЕРВОНЕЦ ДО ДВАДЦАТОГО

— Слушай, у тебя есть десять рублей? — спросил я Фуртова.

— Есть, — поколебавшись, признался он и спрятал глаза.

— Займи до двадцатого, — я мягко положил ему руку на плечо, а про себя

чертыхнулся: «Надо было пожалостливее».

— Ну, зачем ты сразу так? — расстроился Фуртов.

— Как «так»? — не понял я.

— Не по-людски. Сначала спросил бы как жена, как дети, как здоровье, ну

а после и насчет денег. А то сразу, без подготовки.

— Ты же не женат, — разозлился я. — И работаем мы с тобой вместе. Чего

спрашивать-то, и так все знаю.

— Так принято, — тупо сказал Фуртов.

— Ну, хорошо, хорошо. Как твое здоровье?

Червонец мне был нужен до зарезу.

— Неважно, — оживился Фуртов. — Что-то с бронхами. Спать ложусь, и

начинается в груди «хррр-хрр» - целый оркестр. Хрипит со страшной силой, ты

не представляешь себе.

— А в больницу ходил? Врачи-то что говорят? — я сделал сочувствующее