Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал
Шрифт:
30 июня, после того как сначала поляки русским, а затем русские полякам сообщили причины начавшейся войны, обе стороны вновь встретились на определенном для переговоров месте [384] . Польская сторона жаловалась на то, что в нашу грамоту поместили множество неучтивых и несовместимых с истиной вещей, так что им не подобает принять таковую грамоту. Они решили, однако, сохранить эту грамоту, чтобы удостоверить всему миру свою невиновность, поскольку она в будущем может свидетельствовать о правоте их дела. Русские же настаивали лишь на том, чтобы немедля перейти к делу и сделать первое предложение. Поляки затем задали вопрос, намерены ли русские признавать действительным и соблюдать Поляновский договор, скрепленный клятвами обоих государей, или же желают отказаться от них и признать их совершенно ничтожными? Русские отвечали, что не они, а польская сторона нарушила все договоры, как удостоверяет поданная ими грамота. Последовавшая за тем война отменила эти договоры, сделав недействительными, так что русские явились сюда, чтобы устроить новые. Поляки потребовали у русских письменное подтверждение этого намерения и желали после этого приступить к новому договору. Русские же отказывались письменно подтвердить объявленное ими, не считая необходимым переносить на бумагу каждое слово, поскольку каждая сторона имела обыкновение записывать речи и ответы другой. Поляки объявили о невозможности перейти к делу и начать новые переговоры раньше, чем они совершенно освободятся и отменят предыдущий договор, который прежде соблюдали всецело и неукоснительно. Ведь Его Королевское Величество отправил их с решимостью, как Его Величество поклялся о том всей Польской республике при своей коронации, содержать прочными и нерушимыми договоры и соглашения, заключенные и скрепленные клятвой его предшественниками. Он желает поэтому соблюдать в дальнейшем, как и прежде, договор, который заключили в Полянове [385]
384
Не вполне объяснима недельная пауза в записях «Дневника». За это время комиссары по два раза отправили гонцов с письмами в противоположный лагерь. См.: Chrapowicki J.A. Duariusz. Cz. 1: Lata 1656–1664 / Oprac. Tadeusz Wasilewski. Warszawa: Pax, 1978. S. 498–499; РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 101. Л. 293 об. – 361.
385
Вероятно, автор «Дневника» ошибочно полагает, что мир был заключен в селении Полянов (bey Polanow). В действительности это произошло на реке Поляновка.
2 июля великие комиссары с обеих сторон встретились вновь. После многих взаимных разногласий относительно Поляновского договора и того, следует ли в дальнейшем принять его или совершенно отринуть, поляки в конце концов спросили, к какому решению пришли наши и готовы ли огласить его, поскольку без этого невозможно двигаться далее. На это русские комиссары отвечали, что Поляновский договор был хорош, однако, не во всех пунктах. Поляки немедля решились принять таковой договор, исправив его в тех пунктах, которые, по мнению наших, были недостаточно хороши. Когда же обе стороны уже взяли книги в руки, нашим это вновь пришлось не по душе. Они начали перешептываться между собой, так что и поляки, бросив книгу, спросили, следует ли им, в конце концов, рассчитывать на то, что те явились сюда, чтобы исправлять предыдущий или заключать новый договор. На это наши отвечали, что они явились сюда для новых переговоров и заключения договора, который должен быть назван не Поляновским, но Дуровичским. Поляки удовольствовались этим, объявив, что на шестой встрече согласились подавать все речи и ответы письменно, чтобы придать им большую значимость и определенность. Поскольку, однако, русская сторона не делает этого и не намерена соблюдать это условие, то они свидетельствуют перед Богом и целым светом, а также перед всеми собравшимися от обоих народов, что прибыли сюда, не имея иного намерения, кроме как подтвердить Поляновский мирный договор, который был скреплен клятвой, а ныне нарушен русской стороной и совершенно отброшен. Поскольку, однако, этот договор теперь отменен, то и они свободны от принесенной ими клятвы. Они желают отныне отставить в сторону это Поляновское соглашение как недействительное, как если бы оно никогда не существовало. В соответствии с этим они желают приступить, во имя Божье, к новым переговорам, испытав, возможно ли потушить незаслуженный огонь этой войны, прекратить дальнейшее пролитие человеческой крови и смягчить оскорбленные чувства обоих народов. Между тем они, однако, свидетельствовали перед Богом и своей чистой совестью, что не преследуют никаких частных или личных нужд и что Его Королевское Величество и вся республика назначили и определили их, со всей верностью имея в виду лишь поиски мира. Пусть же Богу будет угодно наказать ту из сторон, которая замышляет хитрость и убыток и стремится на этом съезде к частной выгоде в ущерб другой. На этом приказали придвинуть столы друг к другу, а всем присутствующим выйти, так что вместе с комиссарами с обеих сторон оставались лишь шесть приказных служащих. Русские комиссары сделали первое предложение, пожелав, чтобы в возмещение оскорбления, нанесенного Его Царскому Величеству, и убытков, которые подвигли его к нынешней войне, на русской стороне остались на вечные времена все города и земли, которыми он обладает ныне, от шведской границы в Ливонии, Динабург, Люцин, Дисна, Друя, Полоцк, Витебск и вся округа, лежащая по обе стороны Двины вплоть до Днепра, вся Смоленская область до Любеча и, наконец, вся Украина по обе стороны Днепра, Волынь и Подолия и все запорожские казаки с городами и землями, которыми он овладел. Эти земли надлежит отторгнуть от Польской короны и Великого княжества Литовского в пользу русского государства, поскольку, раз уж поляки никакими средствами не сумели сохранить казаков в подчинении, те, вероятно, сделались бы подданными турок или татар. Поляки объявили, что никогда не считали это притязание справедливым и не могут поэтому принять столь необдуманное решение. Ведь ныне, после объявления недействительным Поляновского договора, они притязают в соответствии со свободным выбором на все русское государство, имея совершенно справедливое право на многие города и области, от которых они отказались некогда из уважения к Поляновскому мирному договору и которые теперь, вследствие отмены такового, должны достаться им [386] . У них должно быть поэтому время и срок, чтобы обстоятельно и всецело рассмотреть это дело и достойно и обоснованно ответить на это несправедливое предложение на следующей встрече. Таким образом, комиссары с обеих сторон расстались друг с другом, положив встретиться во вторник, 5 июля.
386
В соответствии с Поляновским мирным договором король Владислав IV отказался от притязаний на московский престол, на который был призван в 1610 г.
5 июля великие комиссары с обеих сторон явились вновь на место переговоров. Поляки обжаловали новое предложение русских отказаться от всех городов, земель и людей, на которые Его Королевское Величество и Польская республика имели некоторые права и справедливые притязания до заключения Поляновского мира, а к тому же от всех взятых на этой войне и все еще остающихся завоеванными городов, областей, земель и людей, принадлежащих Польской короне или Великому княжеству Литовскому, и выложить десять миллионов рейхсталеров в качестве возмещения за нанесенный ущерб и потери. В ответ поляки требовали полного и справедливого удовлетворения касательно наследства, которое Его Королевское Величество получил от своего брата, достохвальной памяти Владислава IV, притязая на все русское государство и царский титул, после того как русская сторона объявила недействительным и отбросила Поляновский договор. Это далеко идущее требование понравилось нашим столь же мало, как польским наше, так что начался горячий спор. После сильных разногласий русская сторона все же вновь обратилась к своему предложению, объявив, что Его Царское Величество уступает Польской короне Киев и Украину по ту сторону Днепра, а в придачу Витебск и Полоцк, требуя, однако, за это для русского государства казацкие города на этой стороне Днепра, а также Смоленск с прилежащей местностью до Иваты и всю Малую Ливонию, Динабург, Розиттен, Люцин и т. д., решив из любви к справедливому миру выплатить Польской короне некоторую сумму денег за Малую Ливонию. Поляки отвечали, что они ни в коем случае не намерены отступаться от самой малой части своего государства, а еще менее умалять его границы ради казны и денег. После этого польские [387] комиссары намеревались перейти лишь к более справедливым условиям, поскольку таким образом никак нельзя было надеяться на мир. Поскольку, однако, русские просили их уменьшить свои прошлые требования, они объявили, что вечный и основанный на доверии мир совершенно невозможно устроить никакими средствами, кроме как полностью возвратив им их землю и людей и выложив десять миллионов за понесенный ущерб и разорение их государства. Наконец, после многих разногласий с обеих сторон было решено объявить последнее предложение в соответствии с полномочиями обеих. После этого поляки позволили себе отказаться от требуемых десяти миллионов, препоручив воздаяние Господу как справедливому судье, и требовали лишь города и земли, принадлежащие им по Поляновскому миру, а равным образом и возвращения всех пленных и уведенных в рабство людей, припасов и движимого имущества, письменных актов, церковной утвари и т. д. Наши же отказались в пользу поляков от предшествующих притязаний на Малую Ливонию, заверив своей совестью, что ни имеют приказа и распоряжения уступить больше. Так же поступили поляки, засвидетельствовав перед Богом, что они сделали и уступили больше, чем им было приказано, позволив себе по собственному усмотрению отказаться от десяти миллионов за понесенный ущерб. Они намеревались уладить это с Его Королевским Величеством и всей республикой, ища извинения в том, что эта сумма может споспешествовать благородному покою отечества. На большее они никогда не смогут пойти. Поскольку, однако, теперь были исчерпаны все средства, чтобы двигаться дальше, обе стороны начали возражать друг другу. Хотя русские комиссары и склонялись к тому, чтобы расстаться, не исполнив дела, и прервать этот съезд, поляки объявили о своем намерении разъехаться в этот раз друзьями и еще раз встретиться 7 июля. Если же и тогда не найдут способов к продолжению этого съезда, то обе стороны возвратят друг другу грамоты о полномочиях, разъехавшись в доброй дружбе в соответствии
387
В рукописи, вероятно, ошибочно «русские комиссары».
7 июля состоялась десятая встреча. Обе стороны, не имея возможности двинуться далее, намеревались обменяться грамотами о полномочиях и, отдав их, расстаться, не исполнив дела. Поскольку, однако, обе стороны медлили с прощанием и никто не желал приступить к расставанию, то возобновили переговоры, поведя дело таким образом, чтобы отложить съезд на несколько недель. За это время русские комиссары рассчитывали обратиться к Его Царскому Величеству за дальнейшим приказом. Поляки же намеревались дать знать Его Величеству и республике о ходе вещей, хотя они и не нуждались в том, чтобы требовать дальнейшего приказа от Его Королевского Величества, будучи достаточно уполномочены для заключения мира. Было решено, чтобы обе стороны поднялись и втайне обговорили это каждая промеж себя. Посовещавшись некоторое время раздельно в своих шатрах, обе стороны вновь уселись вместе. По предложению поляков приказные люди с обеих сторон принуждены были выйти, так что остались лишь сами комиссары. После весьма короткого совещания всех пригласили вновь. Было решено расстаться на трехнедельный срок. Русским со всем их сопровождением надлежало отправиться в Смоленск, полякам же в Толочин и пребывать там. Между тем на обеих квартирах комиссаров, в Красном и в Зверовичах, должны оставаться с обеих сторон по одному дворянину с двадцатью людьми охраны, чтобы содержать эти места с округой на три мили свободными от всяческих вражеских нападений и происшествий. Равным образом округе Смоленска и Толочина, где пребывали комиссары с обеих сторон, на пять миль следовало оставаться защищенной от всех нападений и вражеских вылазок в течение трех недель. Пункты, о которых договорились таким образом, следовало записать, скрепив бумаги подписями и печатями обеих сторон, и обменяться ими, принеся ту же клятву, что и о предварительных договоренностях. С тем обе стороны расстались, обещав переслать одна другой грамоты, о которых договорились, с помощью своих дворян и в этот раз разъехаться.
9 июля поляки, согласно договоренности, переслали русским комиссарам в Красное упомянутую прощальную грамоту со своим дворянином Самуилом Махвичем. Он также получил ответную русскую грамоту. Обе стороны выехали со своих постоялых дворов, русские – в Смоленск, поляки – в Толочин.
10 июля русские великие комиссары прибыли со всей своей свитой в Смоленск. В тот же день думный дворянин Нащокин с согласия всех комиссаров отправился от их имени в Москву, чтобы представить Его Царскому Величеству правдивое донесение о делах и привезти приказ о дальнейшем.
19 июля поручик Иван Отрепьев отправился к польским комиссарам в Толочин с письмом от русских великих комиссаров под предлогом сношений о размене пленных, а в действительности, чтобы узнать, что у них происходит.
25 июля из Москвы от Его Царского Величества прибыл конюх с распоряжением из Тайного приказа. Он дал знать комиссарам, что думный дворянин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин отправлен с полным наказом. Им между тем следовало, если вдруг явится нужда писать полякам, не упоминать имя боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова в своих письмах, а опустить его.
28 июля вернулся от поляков посланный поручик Отрепьев. Те весьма жаловались, что русская сторона не держит ни в чем данное им слово, так что ее отряды в нарушение заключенной договоренности убивали и резали вплоть до самого места пребывания послов без малейшего стеснения.
29 июля думный дворянин Ордин-Нащокин вернулся в Смоленск из Москвы от Его Царского Величества. Он привез с собой приказ, чтобы боярин и наместник суздальский князь Юрий Алексеевич Долгоруков не был более комиссаром, а стал вместо большого боярина князя Якова Куденетовича Черкасского фельдмаршалом главной армии, в то время как Черкасского объявили дворовым воеводой или генерал-лейтенантом царских войск, поскольку Его Царское Величество намеревался лично отправиться в поход. У него был с собой и другой приказ, касавшийся исполнения начатых переговоров о мире, который, однако, казался совершенно негодным к тому, чтобы завершить это дело миром.
1 августа из Смоленска выступили сначала Долгоруков в качестве генерала, а за ним великие комиссары с меньшим вспомогательным отрядом, чем до того, поскольку из войск, бывших с ними, один полк конницы и два полка стрельцов отправились с Долгоруковым и его армией.
2 августа великие комиссары прибыли в Красное. В тот же вечер подошел Долгоруков и расположился на своей прежней квартире.
4 августа прибыл Махвич от польских комиссаров с вопросом о свободном пропуске их пожитков, которые они бросили, поскольку русская армия ныне выбила генерала Паца из его лагеря в Шклове, так что он принужден был отступить в Могилев. Русские же подступили к Шклову и жестоко разорили отрядами всю землю до Борисова. Также поляки желали знать, когда русские желают встретиться вновь.
5 августа генерал Долгоруков выступил из Красного в лагерь под Шкловом в сопровождении шести тысяч человек пехоты.
8 августа, после того как комиссары с обеих сторон сносились об этом через дворян, вновь устроили первую встречу после трехнедельного перерыва на прежнем месте переговоров в Дуровичах [388] . Русские требовали объявить, что Его Королевское Величество приказал в дальнейшем делать полякам, те же отвечали, что ничего из того, что им обещали при расставании на последней, десятой встрече, ни в малейшей степени не было исполнено. Ведь русские отряды не только рыскали в окрестностях их стана в Толочине, поджигая и убивая многих людей, но и взяли в плен или вовсе прикончили гонцов, которые отправились к ним с приказом от Его Королевского Величества, так что поляки ничего не знают о том, в чем состоит дальнейшая воля Его Королевского Величества и республики. Поэтому сами они не могли огласить никакого решения и спрашивали, не объяснят ли русские комиссары, какой приказ они получили от Его Царского Величества через думного дворянина Ордина-Нащокина касательно последнего защищаемого ими и оставленного на усмотрение Его Царского Величества условия об оставлении всех захваченных городов, за исключением Смоленска и Северских городов, до того как к этому не изыщут средства на предстоящем сейме в Польше. Русские же комиссары не желали переходить к дальнейшим объявлениям и держались того, что Его Царское Величество не откажется ни от чего в этом последнем пункте, но настаивает на том, чтобы русскому государству на вечные времена отошли Смоленск и все украинские города на этой стороне реки Днепр. После многих взаимных выпадов польская сторона пожаловалась на великую и ужасную несправедливость, а именно на то, что боярин Долгоруков, будучи полномочным комиссаром и поклявшись в таком качестве не искать и не способствовать ничему более мира и единства между обоими государями и их государствами, отправился в поход в качестве открытого и жестокого врага, чтобы проливать невинную кровь, невзирая на то, что переговоры начались в его присутствии. Также они требовали от русских комиссаров расписку в том, что те могут завершить и привести к концу эти переговоры без Долгорукова. Русские обещали дать такое уверение. Далее поляки настаивали на том, чтобы спросить в русских войсках об их потерянном гонце, поскольку они не согласятся вовлечь себя в какие-либо дела без приказа Его Королевского Величества. В этих обстоятельствах следующую встречу вынуждены были отложить до 13-го числа, чтобы за это время или найти письменный приказ у русских, или получить другой от Его Королевского Величества.
388
Согласно другим источникам, переговоры возобновились 9 августа. См.: Wojcik Z. Traktat Andruszowski… S. 181.
10 августа русские комиссары отправили полякам со стряпчим Кириллом Пущиным и писарем Петром Долговым семь письменных пунктов, потребовав на каждый истинного ответа. 1. Боярин князь Юрий Алексеевич Долгоруков был произведен из комиссаров в генералы и фельдмаршалы над войсками в Польше, потому что с польской стороны на прошедших десяти встречах совсем не чувствовалась склонность к миру, но лишь пустые угрозы, свидетельствовавшие о жажде дальнейшего кровопролития, а русскому государству угрожает великое разорение от татар, как это случилось прошлой осенью. 2. Что те шестеро, кто ныне присутствует на съезде, могут без Долгорукова заключить и завершить все без малейшего сомнения и недоверия. 3. Стремятся ли король и Польская корона к полному миру лишь в отношениях между обоими великими государями и их государствами, каким прежде был Поляновский мир, и к тому, чтобы один не оказывал помощи врагам другого? 4. Или же они желают всеобщего мира со всеми пограничными государями и вечного союза обоих государств против всех их врагов? 5. Поскольку, однако, ни один из этих пунктов сегодня не может быть исполнен совершенно, имеют ли они в виду общее перемирие, и если да, то под какими условиями и в какой срок, дабы тем быстрее устроить и утвердить в нынешнее время вечный мир таким образом, чтобы, если урочные годы пройдут и вечный мир не последует, не браться вновь за оружие, а за год до истечения перемирия просить чужеземных христианских государей о посредничестве и возвратить и устроить с их помощью вечный мир. 6. Поляки объявили во время последних переговоров, что они не намерены долго оставаться здесь, поскольку у них вскоре начнется назначенный великий сейм в Варшаве, на котором им необходимо быть. Более удобно было бы, если бы они прежде заключили и устроили добрый и достославный мир. 7. Заключение прочного мира было бы делом христианским и достославным, и великие и полномочные комиссары Его Царского Величества явились сюда, чтобы способствовать ему. Они также по-братски побуждали поляков, чтобы те неустанно продолжали это дело наилучшим образом и в добром доверии, всем сердцем одобрив это совершенно справедливое предложение, объявленное русскими, и приняли это решение, дабы обрадовать угнетенных, способствовать прекращению бесчеловечного кровопролития и получить от Всемогущего Бога желаемое вознаграждение.