Дневник путешествия Ибрахим-бека

Марагаи Зайн ал-Абилин

— Сегодня я разговаривал с вашим сыном, да хранит его господь, и услышал очень разумные речи. Если бы все наши мудрые старцы были столь сметливы и разумны, как это малое дитя, то и горя не было бы.

— Разве он приходил к вам?

— Да, — ответил я, — он приносил чай вместе со слугой.

Между нами снова завязалась беседа, и мой почтенный хозяин спросил:

— Желаете ли вы возобновить наш разговор относительно управления государством?

— Жажду всей душой, — почтительно отозвался я.

— Дорогой мой, — начал он, — единственно, что ясно всем, это то, что государство в действительности представляет собой совокупность представителей человеческого рода, особым образом собранных воедино. Некоторые из наиболее проницательных исследователей и знаменитых философов, постигшие и в теории и на практике все премудрости и проникшие в природу вещей, утверждают, что состояние человеческого общества подобно состоянию отдельных его индивидуумов. [126] Если присмотреться внимательней, можно заметить, что во многих жизненных проявлениях положение общества и положение отдельных личностей, его составляющих, равны и зависимы друг от друга. Об этом же говорил всевышний: «Мы сотворили вас изменчивыми». Мудрецы, с их пытливым умом, учат нас, что подобно тому, как человеческая жизнь распадается на три возрастных периода: период роста, период зрелости и период упадка, так и в жизни государств и человеческих обществ существуют эти три периода. Однако иной раз, в соответствии с более слабым или более сильным телосложением, в этих трех периодах появляется известная разница; несомненно, что время упадка для человека со слабой организацией наступает раньше, чем старость и смерть человека сильного. Эта закономерность, наблюдаемая у людей, существует и для государств, и для человеческих обществ, т. е. период роста, период зрелости и период упадка зависят от их общей организации. Некоторые из древних обществ, как известно, из-за своей слабости раньше других пришли в упадок; в период роста они уже проходили стадию зрелости, а в период зрелости совсем одряхлели и ранее естественного срока приблизились к своей гибели и исчезли. И напротив, благодаря хорошему здоровью и крепкой организации у других сроки роста и зрелой стабильности несколько продлеваются. Эти тонкие соотношения станут очевидными для каждого, если он внимательней вглядится в историю своих предков. У каждого из трех периодов жизни человека и человеческого общества есть свои характерные свойства, которые должны быть хорошо известны правителям и руководителям народов. Ведь они — избранники общества, в их достойные руки вручено наблюдение за здоровьем общества. Когда свершаются бурные переломы в состоянии государства

и общества, это они призваны без промедления, различными целебными мерами устранить болезнь, ибо малейшее их небрежение в этих случаях может наложить на них огромную ответственность. В ходе лечения душевных и телесных недугов есть свой порядок, так что следует проявлять в лечении большое внимание и избегать неправильных мер. То же по отношению к стране и народу. Ясно, что лекарство, которое поможет заболевшему старику, нельзя давать грудному младенцу, и наоборот. Следовательно, лечение должно назначаться применительно к каждому организму особо; в противном случае вместо пользы выйдет один вред. Тело человека, как известно, состоит из четырех элементов, и управляет ими одухотворенная душа через посредство чувствующих нервов и мышечной силы. Равным образом и управление человеческим обществом возлагается на его одухотворенную душу, т. е. шахов и султанов, посредством министров и чиновников, выступающих в роли мышц и нервов. А четыре элемента общества суть четыре категории его населения, а именно: улемы, воины, купцы и земледельцы. Сословие улемов, если продолжить дальше сравнение с элементами человеческого тела, играет роль той благословенной влаги, которая именуется кровью и питает наше сердце — основу всякой живой души. А живая душа — это нежнейшая сущность, которая благодаря своей необычайно сложной организации не может сама легко перемещаться по телу. Несомненно, что кровь, сила движения которой хорошо известна, захватывает эту сущность с собой и по тончайшим сосудам доставляет к самым глубинам человеческого тела, дабы живительная благодать духа достигла всех органов и членов и все тело, оживившись этим потоком, обрело бы здоровую свежесть. Равным образом и эти ученые, постигшие божеский закон и общие истины, доводят понятным языком до народа, этого тела общества, благородные знания, служащие живым духом в телах всех обществ, и последние, вкусивши от наук, оживляются этим. От благодати наук, кою несет им сословие улемов, народы обретают силу, дни их жизни умножаются и проходят в почете и уважении. Воины в теле государства — это лимфа, купцы — желтая желчь, крестьяне — черная желчь, ибо по природе своей связаны с землей. Все три элемента, смешиваясь и взаимодействуя, связаны между собой обоюдной пользой. Если они находятся в состоянии естественном — это гарантирует здоровье всего организма в целом, и они помогают друг другу функционировать. В обществе при этом царит порядок и укрепляется общая мощь страны. Посему надлежит неустанно заботиться о равной справедливости в отношении четырех групп, ибо, если одна будет роптать, а другая пребывать в роскоши, между ними начнется вражда и пользы от них не будет никакой. При несоблюдении этого главного условия — справедливости — тело уже не сможет правильно функционировать и вся страна будет охвачена болезнью.

126

«Некоторые из наиболее проницательных исследователей и знаменитых философов... утверждают, что состояние человеческого общества подобно состоянию отдельных его индивидуумов». — Здесь и дальше Зайн ал-Абидин излагает своеобразно понятую им теорию английского философа Г. Спенсера, которую последний развил в своем сочинении «Основания социологии». Подробнее об этом см. послесловие (стр. 251).

Случись, что сила одного других бы одолела, И в миг — у тела нет души, душа ушла из тела.

Крестьяне в природной сути государства, состоящего из нации, объединенной в общество, находятся, как мы сказали, на положении черной желчи. Медицинская наука, и в частности анатомия, утверждает, что пища после прохождения пищевода попадает в желудок, но не остается в нем в том же состоянии. Печень, для того чтобы желудок правильно работал, подает в него немного черной желчи. Таким желудком для государства является его казна. Как только она пустеет, крестьяне и земледельцы принимаются старательно и неустанно собирать товары и деньги и, как пищей желудок, наполняют ими казну, чтобы она не пустовала и не подрывала бы здоровье страны. Поэтому о положении крестьянства государству надлежит заботиться больше, нежели о других. Многие из великих правителей прошлого, памятуя об этом правиле как о залоге устойчивости государства и процветания страны, обращали свое высокое внимание на защиту крестьянства и на все то, что способствует его благоденствию. Они заботились о процветании деревень и охраняли земледельцев от всякого вреда и ущерба, дабы те не снимались со своих мест, расширяли посевы и увеличивали урожай. Вместе с тем известно, что избыток в организме черной желчи может послужить к проявлению различных болезненных состояний человека, как-то: депрессии, бессонницы, меланхолии и потери воли. А от этого слабнет дух его и обессиливает тело <...>. Сословие купцов и торговцев, как мы уже говорили, играет в теле государства роль желтой желчи, поскольку желтая желчь способствует удалению из тела лишних и тяжелых веществ через естественные каналы. Существование ее тем самым содействует оздоровлению и придает крепость всему организму. Однако, ежели она изменится в количестве, нарушив равновесие, и ее окажется излишек, тогда в ведении дел нарушится порядок. В результате избытка еды, одежды, предметов роскоши и соответственно трат на них возрастет корысть и жадность, спекуляция товарами и их утаивание, что неизбежно породит нищету и прочие бедствия и послужит причиной общенародного краха. Воины в государстве, как мы уже упоминали, играют ту же роль, что лимфа в человеческом теле. Как в теле человека избыток лимфы нарушает здоровье, а умеренность ее ведет к устойчивости и долголетию, так и в человеческом обществе порядок зависит от равновесия всех четырех элементов. Хотя добиться идеального равновесия практически невозможно, надо неусыпно стремиться к тому, чтобы соотношение элементов не нарушало определенных границ, ибо это повлечет за собой недомогание всего организма. Когда человек, пройдя средний возраст, приближается к естественной дряхлости, лимфа в его теле начинает количественно преобладать над прочими элементами. Будучи причиной увеличения влажности и холода в организме, лимфа делает свое дело. Всякий раз, как она расходуется, природа сама заполняет ее место, т. е. остальные элементы, склонные подчиняться этому расходу, начинают увеличиваться, чтобы занять ее место. Количество войска в государстве после зрелого его возраста также имеет склонность к увеличению, потому что при ограничении его количества все прочие классы человеческого общества, имея склонность проникнуть в ряды войска, стараются имитировать обличье, одежду и прочие признаки военных. Отсюда в любом случае количество военных возрастает. Как в человеческом организме с возрастом начинает преобладать лимфа, ибо человек не может противостоять ее увеличению, так и государство — живая душа в теле человеческого общества — вынуждено мириться с количественным превосходством армии, при условии, что это не отражается вредно на остальных элементах. Всякие попытки воспрепятствовать этому ни к чему не приводят, ибо природа никогда не уступит. Итак, мы уподобляем четыре элемента, составляющие человеческий организм, четырем классам человеческого общества и определяем, что разумный дух — это правительство, мыслящая сила — министры, мыслительные способности — духовные судьи, что, далее, желудок — это казна, орган вкуса — это банкир, удерживающая сила — казначей, а органы пищеварения — счетоводы и финансовые чиновники. Остальные силы организма олицетворяются прочими государственными чиновниками. Отсюда средства, поступающие из налогов в казну — желудок страны, представляют те питательные вещества, которые захватываются удерживающей силой и распределяются установленным образом между всеми частями организма. Тогда все силы, поднявшись, чтобы получить свою часть, наделяют тем самым человеческое общество активной способностью к действию. Конечно, распределение должно осуществляться по принципу равномерности. Неравномерность ведет к усилению одной части организма и ослаблению другой, а это в свою очередь служит причиной антагонизма между ними и грозит заболеванием всей страны. В конце концов сфера их столкновения расширяется, и тогда в состоянии страны происходит ухудшение. Хотя при этом государство еще может сохранить устойчивость до конца зрелого возраста, но вскоре пищеварение нарушается и появляются прочие недомогания. Желудок, постепенно выходя из строя, становится бездеятельным. Тогда, утратив все великое и славное, что составляло гордость общества, государство угасает. И каждый из негодяев, кто повинен в проявлении этого горестного положения, да пребудет мишенью для стрел упреков и проклятий всего народа до самого дня страшного суда и да сохранит история его имя в позорном списке предателей и преступников! Итак, из этого подробного изложения вполне ясно, что как в жизни человека — индивидуума есть три периода: роста, зрелости и упадка, так равным образом у государства, состоящего из общности человеческих индивидуумов, есть свои три периода. И потребности каждого из них отличаются от потребностей двух других. Как человеку в период роста необходимо воспитание отца и забота матери, так и государство в пору своего становления и укрепления нуждается в беззаветной преданности и заботе благородных и деловитых государственных деятелей. Лишь подросши и окрепнув, каждый из членов человеческого общества, уже руководствуясь собственным разумом, должен встать на путь приобретения жизненного опыта. Подобным образом и страны: они также при благотворном содействии справедливых и мудрых законов собирают путем налогов все средства и сдают их в казну, дабы впоследствии истратить в случае необходимости на обеспечение прочного и длительного благоденствия и тем самым сохранить покой и порядок в существовании народа. Так же как каждый индивидуум, член общества, движется в период роста день за днем вперед, так и государство в целом в первое время после своего возникновения и в среднем возрасте непрестанно стремится к прогрессу. В материальном отношении в могуществе и совершенствовании оно продолжает двигаться вперед, покуда не достигнет зрелого возраста. И вплоть до достижения зрелости путь его соответствует понятиям справедливости, правосудия и равноправия. Тогда старость от него отодвигается и дни протекают в величии и почете. Ведь недаром говорят: «Самое лучшее состояние — золотая середина». В период упадка с обществом происходит то же, что с человеком: все больше проявляются признаки дряхлости, слабости и немощи, а чувства и силы с каждым днем все заметнее клонятся к угасанию. День за днем в пору упадка немощь прокладывает себе дорогу в органы его тела; животная теплота и влажность, которые являются источником всех чувств и сил, постепенно иссякают, в конце концов ослабевает пищеварение и отказывается работать желудок. Как только между министрами, которые являются своего рода животной теплотой и влажностью в теле государства, и чиновными лицами, играющими роль прочих жизненных сил организма, возникнут хоть малейшие противоречия, в природе четырех классов государства, которые мы сравнивали с четырьмя составными частями тела, проявятся от этих неполадок бессилие и расстроенность, все более распространяющиеся и усиливающиеся. Как серебро в бороде и сеть морщин на лбу служат украшением почтенной старости, точно так же в человеческом обществе проявление страсти к украшениям и предметам роскоши есть признак дряхлости и упадка. Обычно столпы общества в период, когда у государства заканчивается зрелый возраст, стремятся к покою и жизненным благам. Каждый из них, соперничая с другими, добивается увеличения богатств, расширения своих владений и прибавления титулов и попирает ногами свое былое достоинство и честь. Постепенно такое стремление, словно зараза, распространяется и в других классах, и тогда люди среднего достатка и в убранстве жилищ, и в одежде соперничают не только с министрами, но и с царями. Поэтому расходы и издержки общества мало-помалу растут. Военный люд, следуя этому обычаю вместе со всеми, также начинает предпочитать отдых и спокойную жизнь трудностям походов, избегает встреч с врагом и пренебрегает делом защиты родины. Однако, по выражению «конец венчает дело», их постигнет то, что предопределено высшим судом, как гласит благородный стих Корана: «Бог, что хочет — или уничтожает, или утверждает...». [127] Отсюда очевидно, что время упадка отдельных человеческих обществ может наступить иной раз и ранее естественного срока. Ведь ежели кто-нибудь выпьет яду или бросится в море, то, конечно, смерть его настигнет раньше положенного срока. Так же и государство, проявляя небрежение в правосудии и соблюдении законов, уподобляет себя человеку, идущему по неправедной дороге тирании, и, таким образом, всячески старается само же ускорить свой упадок и приблизить срок гибели и полного исчезновения. И нет сомнения, что основы такой власти рухнут раньше установленного времени. Извечная воля так предначертала, что добродетельный человек доживает до своего естественного угасания и, понуждая его заботиться о сохранении здоровья, указует ему путь к

искусному целителю, дабы лечением преградить дорогу болезням. Точно так же и справедливому государству божьим предопределением назначено дожить до естественного своего упадка. Направляя это государство по пути подъема и праведных дел, оно вразумляет проницательных министров и честных депутатов, кои выполняют здесь роль искусных врачевателей, справедливой политикой и мудрыми мерами продлить существование государства и отвратить его гибель. Короче говоря, длительность и устойчивость существования государства зависят от справедливого направления его политики. В свою очередь политика делится на две части: житейскую и религиозную. Житейская политика заключается в практической мудрости, и ее называют политикой царей. Религиозная политика, т. е. политика шариата, — это служение аллаху и следование повелениям пророка. Поскольку политика шариата зависит от политики житейской, правителям мусульманских стран вменяется в религиозную обязанность в решениях всех дел, касающихся прав рабов божьих, основываться на шариате. И каждый умудренный министр должен неукоснительно следовать шариату, дабы, снискав милости божьи, прославиться в этой жизни и за ее пределами. Вот почему любой из правителей и министров, который уклоняется от сего прямого пути и, следуя велениям своих страстей, ступает на путь корысти и алчности, сам же приближает свою погибель; как говорят, «государство может существовать с безбожием, но не может существовать с угнетением».

127

«Бог, что хочет — или уничтожает, или утверждает...» — цитата из Корана (сура 13, стих 39). Перевод дается по книге: Коран, законодательная книга мохаммеданского вероучения. Перевод... Гордия Саблукова. Казань, 1894, стр. 212.

После того как он кончил, я осмелился заговорить:

— Слава аллаху, что ваше высокое степенство столь осведомлены во всех тайнах политики и мудрых делах правления! Но что же мешает вам Вынести эти тонкие наблюдения и соображения на обсуждение в государственном меджлисе и склонить прочих министров и депутатов страны к осознанию необходимости реформ и преобразований во всех частях государства? Тогда с их согласием и помощью легко можно двинуть дело вперед и спасти родину и ее сыновей от страшной опасности.

— Не бередите рану моего сердца, — сказал он на это. — Я ли не взывал к правде к справедливости? Ничто не достигло цели. «О, где уши слышащие и где глаза видящие?». Кто внемлет этим призывам, кто станет слушать подобные речи? Ведь мои слова, зовущие к счастью и славе, могут быть услышаны лишь при двух необходимых условиях: при распространении в государстве науки и торжестве справедливости. Увы! Мы лишены, к несчастью, и того, и другого. На огромном ковре нашего государства можно насчитать по крайней мере более двухсот вельмож, каждый из которых спит и видит министерский пост или должность премьер-министра и считает дни до наступления подходящего момента. Но они знают, что не смогут найти никакого другого пути к этому, кроме пути подкупа и взяток. Поэтому они со всех сторон тянут свои лапы к народу и, не брезгуя никакими способами, хватают огромные суммы, чтобы потратить их в случае надобности для достижения цели. Все их помыслы и действия направлены исключительно на то, чтобы любой хитростью столкнуть другого в яму и перехватить у него из-под носа должность. И лишь об одном не помышляет ни один из них — о любви к родине и национальной гордости! Повторяю еще раз: они великолепно знают, что если речь зайдет о законе, им будет закрыта дорога к достижению их целей. Больше того, каждый из них потеряет тридцать-сорок тысяч годового дохода. И тогда им придется сказать «прости-прощай» той поистине фараоновой роскоши, которая их ныне окружает, — всем этим конюшням и выездам, всей своей свите и челяди. Вот почему они не могут слышать даже слова «закон», не говоря уже об его исполнении. Вот почему Иран, некогда цветущий сад всего мира, ныне стал опустошен, а жителей его, в прежние времена самый почитаемый народ на земле, мы видим сегодня столь презренными и жалкими! И ни у кого нет смелости на то, чтобы спросить у них о причинах разрухи в государстве и бедственного состояния населения. Вы хорошо представляете себе, конечно, что территория Италии, к примеру, во много раз меньше территории Ирана. Однако если в начале девятнадцатого века государственный доход этой небольшой страны по всем статьям составлял пять миллионов туманов, то сейчас он возрос до пятидесяти миллионов. Подобное происходит и с приростом населения. То же можно сказать и о других государствах. Скажу вам больше: доходы издательства газеты «Тайме», выходящей в Лондоне, превышают годовой доход всего Ирана. Но говори, не говори, наших невежественных министров все равно не убедишь, хотя этот факт яснее солнечного света. Не только наши министры, но и сам премьер-министр не знает до сих пор толком, каковы пути обращения бумажных денег, как должно быть поставлено дело в банке, не понимает истинного смысла таких понятий, как «парламент». Сколько бы я ни ломал голову, я не вспомню, чтобы какой-нибудь из министров Ирана предложил хоть одну полезную реформу в целях увеличения дохода страны либо составил об этом хотя бы маленькую памятку. Ведь большинство министров нашего государства по уровню знаний и образованию, по осведомленности в области государственного права, а также в деле заключения договоров стоит отнюдь не выше своей прислуги, всяких там конюхов, буфетчиков и прочей челяди. Предмет их гордости составляет либо знание каких-нибудь замысловатых арабских стихов, либо тот факт, что их предки передали им эту должность по наследству, а от отцов своих они унаследовали склонность изменять своему народу и своей стране. В результате такой измены, которую совершили их предшественники по отношению к государству, они полагают, что могут подкупить своим золотом по крайней мере десять тысяч иранских граждан и что последних не стоит считать за людей. А случись, что кто-нибудь задаст вопрос одному из министров этого кабинета бессовестных: «Господа министры, всякий раз как кто-то из государственных деятелей едет путешествовать, по возвращении он обычно привозит в дар что-нибудь полезное из чужой страны. Вы три раза ездили в Европу и истратили на это огромные суммы из государственных средств — так в возмещение за все эти расходы какой гостинец вы привезли родине и согражданам?», они на это ничего не скажут, но за них отвечу я: пороки и разврат. Мне вспоминается, как некогда один японский путешественник отправился в Германию с целью ознакомления со страной. Однажды он пришел на оружейный завод. Не имея при себе ни пера, ни бумаги, дабы не вызвать у немцев никакого подозрения, он исписал пером своих проницательных мыслей страницы своей памяти строками тонких наблюдений. Вернувшись на свою благоденствующую родину, этот человек сделал несколько подобных машин, и на них стали изготовлять такие пушки, которые были ничем не хуже немецких. Подробности этого случая вы, вероятно, читали в ваших газетах. Что я могу еще добавить об уровне ума и образованности, национальной гордости, любви к родине, уважении к шаху, о преданности народу, набожности и честности этих злобных и ничтожных министров, которых вы и сами видели? Страшась их козней, я никому не показывал то, что у меня написано, за исключением вот вас и нескольких верных испытанных друзей. Я слишком хорошо понимаю, что за подобные мысли в наше время грозит либо смерть, либо полная отставка от дел. Я воскликнул:

— Господин, может ли быть для человека в жизни большее блаженство, чем свершить на ниве патриотизма такое деяние, которое станет причиной его вечной славы! <...>.

Мой почтенный хозяин продолжал:

— Хотя от правления покойного эмира атабека Мирзы Таги-хана ныне, к нашему общему несчастью, ровным счетом ничего не осталось, так как презренные изменники родины чинили ему всякие препятствия, однако я не видел ни одного иранца, кроме какого-нибудь злонамеренного и бесчестного историка, который вспомнил бы без уважения славное имя этого великого человека. Все неизменно восхваляют его высокие патриотические намерения и ниспосылают благословения его чистой душе. Однако поговорка гласит: «Мухтасиб всегда на базаре». [128] Я думаю так: все, что эти тираны, эти потомки Нимврода и фараонов, забирают у подданных, те в свою очередь вдвойне и больше отберут потом у них. И сделают они это любыми средствами, находящимися у них в руках. Если не удастся отплатить этим тиранам, то возмездие ждет их потомков. Поистине, так и есть — одни терпят насилие, другие купаются в золоте. Эти тираны, видно, не думают ни о детях своих, ни о часе возмездия, подобно тем бесчувственным пьяницам, что, потерявши разум от жара вина, напевают пьяными голосами такой припев:

128

«Мухтасиб всегда на базаре». — Мухтасибами в старину называли надзирателей, наблюдавших за правильностью мер и весов. Позже — наблюдатели за нравственностью. Поговорка «Мухтасиб всегда на базаре» означает: «За вас есть кому заступиться».

Вчера — осталось позади, что будет завтра, Саади — Не знаем мы — хвала тому, что есть меж них сегодня. [129]

Этот плутовской стих, который они усвоили еще с детских лет, они не устанут Повторять до конца своей жизни. Нам почти каждый день доводится слышать и читать в газетах, что в той или иной стране министр подал в отставку, и причины для этой отставки бывают разные. Либо это болезнь, вынуждающая его по настоянию врачей на некоторое время удалиться от дел, заняться лечением и дать покой всему организму, с тем чтобы после возвращения здоровья со спокойным сердцем снова служить родине. Либо это старость и немощь, которые мешают ему выполнять по-прежнему служебный долг. Но самая частая причина отставки — это все-таки большая любовь к родине. Министру приходит на ум какая-нибудь идея в интересах родины, касательно мира или войны, и он вносит в национальный парламент свой проект. Если его соображения не встречают одобрения и план этот отклоняют, министр, не желая терпеть унижения своей чести, терять достоинство и авторитет, подает в отставку. А наши министры, увы, будут по сто лет занимать свои посты и подвергать государство тысячам бед и напастей, но не устыдятся своего вредоносного правления и не уйдут по доброй воле от дел. Главная причина того, что это ужасное положение столь устойчиво и продолжительно, — невежество.

129

«Вчера осталось позади... что есть меж них сегодня» — двустишие из стихотворения Саади. См.: Сочинения шейха Саади, изданные по рукописи, принадлежащей М. А. Форуги. (На перс. яз.). Тегеран, 1955, стр. 523.

Но сколько я ни твердил, что больше всего на свете нам нужны школы, нужно образование, что наше положение может улучшиться лишь старанием людей просвещенных и мудрых, которые постигли бы распространенные в наше время науки, — ничто не достигает цели, ни к чему не прислушиваются! Эти слепцы не видят, что наука и просвещение — вот истинная причина величия и гордости народов Запада, а все унижения и бедствия народов Востока — из-за неграмотности и темноты. Эти невежды не хотят понять, что нынешняя разруха в Иране и неустойчивость государства, которое вертится словно кольцо на пальце, проистекают от беззакония и невежества. Можно ли привести в подтверждение этого пример более очевидный, чем правление Надира, [130] при котором невежество в короткое время уничтожило всю славу и гордость страны: «Не только чалмы не осталось, — как говорит народ, — но и головы». Каких только несчастий не претерпела от невежества эта горсть земли — Иран! И до Надира, и после него ее то и дело топтали копыта табунов бедствий и смут, ниспосланных судьбой. И если внимательно рассмотреть причины этого, станет очевидным, что они — суть незнание и необразованность. Поистине, остается только лить слезы над положением сей злосчастной страны! В подтверждение того, что эти постоянные бедствия проистекают от темноты и отсутствия света знания, я написал книгу, закончив ее только на семисотой странице. Если господь окажет мне свою милостивую поддержку в ее опубликовании, я пришлю вам экземпляр. Прочтя книгу, вы лучше постигнете суть всех этих страшных событий.

130

Надир — см. прим. 23.

Мы между тем поужинали, слуга убрал скатерть, и сей почтенный муж рассказал мне кое-что о своей жизни, а также поинтересовался состоянием торговли Египта и прочими вещами. Я поведал ему все, что знал.

Было около пяти часов, когда я попросил разрешения удалиться. Он тотчас велел заложить коляску, однако я решительно воспротивился. Тогда зажгли фонари и двум слугам было приказано проводить меня до квартиры.

Я встал и хотел поцеловать ему руку, но он не позволил.

— Все бедствия, — сказал я, — которые выпали мне на долю в моих поисках истинных причин несчастий родины, полностью окуплены мудрой благодатью беседы с вами, сударь, и все раны, которые были нанесены моему слабому сердцу языками разных негодяев, теперь залечены целебной мазью вашего утешения. Я не в состоянии выразить вам мою признательность за это нежданное благодеяние! Уповаю, что будет на то воля творца, и в будущем, как вы изволили говорить, отыщутся возможности к улучшению всех дел.

— Не печальтесь, господь милостив, — ответил он. — Если аллах захочет, все будет хорошо. Молитесь: да будет жизнь сына длиннее жизни отца и потомки каждого человека да не умрут ранее своего родителя! Эту молитву я творю о своем дяде, но не только о нем.

Я понял намек и подхватил:

— Да будет воля аллаха!

Затем распрощался и направился к выходу. Он сказал мне вслед:

— Всякий раз, когда у вас будет время, приходите сюда.

— Я думаю, — ответил я, — что это не отложится надолго.