Дневник. Том 1.
Шрифт:
Ведь то, чему мы придали ясность и выразительность, никогда
бы не получилось у него, пораженного нашим стилем и смело
стью нашего пера. Перед листом бумаги он превратился бы в
такого же трусливого слюнтяя, каким он выказал себя в своих
нерешительных поправках на полях наших гранок.
Удивительные источники произведения, встречи, странно
оплодотворяющие мысль! Возвышенное может быть порождено
воспоминанием о грязи! Никто бы не догадался, что последние
39*
611
слова
до сих пор в нашей душе звучат, как навязчивая непристойная
песенка, слова маленькой проститутки, которая, возвращаясь
ночью, из-за двери говорила своей матери, не желавшей ей
отворять: «Мама, мама, открой!» — а под конец, потеряв тер
пенье, восклицала: «Вот г...-то какое!» Это можно назвать жем
чужиной, найденной в отхожем месте.
7 февраля.
Ирония судьбы и неразберихи нашего времени, полное про
тиворечие здравому смыслу! Мы больше, чем кто-либо другой,
имеем основание быть недовольными существующим режимом,
мы, как чистой воды литераторы, ненавидим правительство,
враждебное и завистливое по отношению к литературе; мы не
имеем никаких подлинно дружеских и тесных связей с кем-
либо изо всей этой беспорядочной клики, стоящей теперь во
главе одряхлевшей империи, кроме дружбы с принцессой, да
притом дружбы, полной ссор и борьбы по поводу любой мысли
и любого предмета, — и все-таки именно наш талант хотят из
ничтожить в глазах публики посредством всегда успешно дей
ствующей клеветы, посредством клички «придворные любез
ники».
А откуда это идет? От пошлых лакеев общественного мне
ния, от некоего Галишона. Нужно дать здесь портрет этого
золотушного честолюбца, наполовину мелкого виноторговца, со
держащего кабачок в Порт-о-Вен, наполовину главного редак
тора «Газетт де Бо-з-Ар» *, которую он издает на деньги, вытя
нутые им у одного высокорожденного идиота, делящего свой
день между выражением восторга перед Альбрехтом Дюрером
и смешиванием вин; лицо цвета чумного бубона, глаза — за си
ними очками, как у сифилитика; зловредный famulus 1 Шарля
Блана *, притворяющийся глухим, чтобы походить на Бюлоза;
смехотворный биограф «мастера с птицей» *, ползающий на
животе перед артистическим вкусом г-на Тьера, лижущий зады
всей Академии и за свое низкое усердие вполне заслуживаю
щий звания ее кандидата in culo! 2
На его вопрос,
после ее выступления против Ньеверкерка *, злобного и наив
ного выступления, демонстрирующего независимость «Газетт
1 Прислужник ( лат. ).
2 В заднем проходе ( лат. ) .
612
де Бо-з-Ар» в тот момент, когда суперинтендант перестал ее фи
нансировать, мы ответили следующее:
«Сударь, мы благодарим вас за уважение, которое вы к нам
проявили, предположив, что мы не останемся сотрудниками
вашей газеты после вчерашней статьи, подписанной вами.
Оба романа, которые мы опубликовали в газетах, были напе
чатаны в органах оппозиции *. То, что нас связывает с прави
тельством, — никак не узы благодарности, это дружелюбные от
ношения с некоторыми лицами, отношения бескорыстные, завя
завшиеся сами собой; эти отношения нам дороги, и мы сочли бы
подлостью разорвать их в настоящий момент.
Отсюда следует, что, прочтя в вашей газете объявление о
специальном листке, враждебном этим лицам и этим нашим
друзьям, мы просим вас отослать нашу статью о Моро г-ну Ле-
кюиру, в «Международную книготорговлю».
Соблаговолите также удержать наш гонорар за статью «Эй-
зен» в счет нашего вам долга за первую партию бургундского
вина; остальную сумму мы возместим вам при первой возмож
ности. За вторую же партию мы уплатим, как обычно, в конце
года».
Черт возьми! Ньеверкерка можно упрекнуть во многом, но
в чем причина всех этих нападок? В любви к картинам, кото
рые он якобы присвоил? Да разве хоть один из всех журнали
стов, требующих от него возвращения этих картин, знает, на
каком месте висит в Лувре хоть одно из выставленных там по
лотен? Нет, это опять мещанская зависть, — и в настоящий мо
мент она принимает пугающие размеры, — чистейшая грубая
зависть, одновременно трусливая и почти яростная, зависть к
этому видному мужчине, который носит графский титул, сча
стлив, обладал великосветскими женщинами, занимает высокое
положение и получает большой оклад! < . . . >
10 февраля.
Только что мы оба чуть не погибли. Как обычно по средам,
мы ехали на обед к принцессе. Пьяный извозчик, которого мы
взяли в Отейле, на полном ходу наскакивает на колесо ломо
вой телеги на набережной Пасси; толчок такой сильный, что
Эдмон, ударившись о ближнее стекло, разбивает его своей го