Дневник. Том 1.

де Гонкур Эдмон

деляет тариф на все: папство — миллион двести тысяч франков,

депутатство (сорок восьмого года) — восемнадцать тысяч фран

ков, предоставленных национальным мастерским; не верит ни

в людей, ни в политику, верит только цифрам и политической

экономии.

Очень разносторонняя и очень дисциплинированная па

мять — целый арсенал оружия против иллюзий и преданности

идеям. Добродушная ирония и лафонтеновская улыбка старого

1 «И восстанет мститель из нашего праха» ( лат. ) *.

95

государственного

деятеля по поводу всего, к чему можно бы

предположить в нем привязанность, например по поводу Луи-

Филиппа, которого он называет «папашей Олибаном» * государ

ства. Увлеченный всем, что практически полезно, он равно

душен к остальному, в том числе и к искусству; на Промышлен

ной выставке не желает видеть ничего, кроме грошовых ножей.

Яростно насмехается над верой как таковой, над религией и,

как все это поколение 89-го года, вскормленное «Девственни

цей» *, неистощим на вольтерьянские шутки и злые насмешки

над царством божиим, над его хартией — Библией и над его от

ветственными министрами.

Обаятельный собеседник; ум не обширный, но вместитель

ный, поклонник здравых парадоксов и скептических суждений;

любитель ораторствовать в салоне или в кресле у камина, зло

словя направо и налево, отрицая принципы, принижая людей

воспоминаниями об их прошлом, а события — сообщением под

робностей; он стремится скорее поразглагольствовать, чем убе

дить, скорее восхитить слушателя, чем увлечь его, скорее не

упустить вопроса, чем вникнуть в него, ниспровергает верова

ния, чернит общество, господа бога, чернит все и вся — и это

лишь для вящей славы своей как собеседника. Есть два сорта

людей, заметил Монтескье, — люди мыслящие и люди забавляю

щие. Г-н Ипполит Пасси — из забавляющих.

У Эжени Пасси, его дочери, — маленькие глазки, носик, ро

тик, зубки и подбородочек. Еле слышный голосок. Если ей слу

чится шевельнуть рукой — это уже происшествие. Если ей до

ведется открыть ротик — это просто чудо; а если это чудо свер

шается, она так бережно извлекает из себя свой слабенький

голосок, что он похож не на речь, а скорее на замирающее эхо

шепота в комнате больного. Она может минут сорок пять оста

ваться в одной позе. Она медленно и спокойно переводит взгляд

с предмета на предмет. Она кажется одной из этих безжизнен

ных и благожелательных спокойных героинь, картинкой из

кипсека, статуей, лишь наполовину оживленной Пигмалионом,

гофмановской женщиной-куклой, или нет, она, пожалуй, напо

минает злосчастную принцессу из рыцарского романа, милую и

терпеливую, доверчиво поджидающую великодушного героя,

которому суждено освободить ее.

24

октября.

< . . . > Мысль для нашей книги «Мечты о диктатуре» — до

тация в сто тысяч франков всем крупным изобретателям, ху

дожникам, литераторам и т. д. < . . . >

96

T. Готье в турецком костюме. Акварель Э. Жиро,

написанная в Сен-Гратьене, у принцессы Матильды

Принцесса Матильда.

Рисунок Эбера

Три императора.

Рисунок Леонардо да Винчи

(копия Ж. Гонкура)

«Позорный столб иногда следует

украшать императором».

Современная карикатура

на Наполеона III,

опубликованная в Брюсселе

Возникла идея книги «Актрисы» *, местом действия будет

цирк. < . . . >

Прочел в «Деба» статью некоего Бодрийяра. Партия универ

ситетская и академическая, партия кропателей хвалебных или

порицательных статей, партия бесплодных бездарностей, кото

рые правительство Луи-Филиппа взлелеяло, выпестовало, раз

вратило пенсиями, раскормило, напичкало, напотчевало, на

било трюфелями, ублажило местами в парламенте, обвешало ор

денами, обшило галунами. Они всегда добивались успеха чу

жими стараниями, и Франция не получила от них ничего: ни

деятеля, ни книги, ни идеи, ни хотя бы их преданности. < . . . >

5 ноября 1855 года.

Фоли-Нувель. Билеты проверяет плохо одетая потаскуха.

Капельдинером здесь Савиньи — тот, что прежде был на побе

гушках в «Мушкетере», он может устроить вам все, что угодно.

На авансцене и в открытых ложах расположились шлюхи; не

которые под вуалями, приподнимают их, показывая мужчинам-

зрителям и оркестрантам кусочек своей персоны; другие улы

баются или грозят пальчиком сидящим напротив молодым лю

дям. Распорядительницы, за которыми следуют зрительницы,

каждую минуту просят мужчин из первого ряда «освободить

место даме». Те, у кого места в оркестре, сидят сбоку, вполобо

рота к сцене.

Шлюхи чувствуют себя как в собственной гостиной; они

принимают гордые позы, будто демонстрируя свои дома и эки