Дневник. Том 1.

де Гонкур Эдмон

сделано?» Другой ему отвечает: «Один из шести!..» Один из

шести. Нет, не понимаю я этого языка.

Реплика была великолепна — биржевой жаргон осуждался

самим бескорыстием. < . . . >

11 апреля.

< . . . > К пяти часам в «Артисте» собрались Готье, Фейдо,

Флобер.

Фейдо по-прежнему похож на юнца, только

что напечатав

шего первую свою статью: он восхищен, увлечен собой, но его

самодовольство и самохвальство так искренни и наглость так

наивна, что просто обезоруживают. По поводу первого из своих

«Времен года», которые будут появляться при каждом солнце

стоянии, Фейдо спрашивает у Готье: «Ты не находишь, что это

перл? Мне хочется посвятить тебе какой-нибудь перл».

Горячо спорят о метафорах. Фразу Массильона: «Его убеж

дениям не приходилось краснеть за его дела», — Флобер и Готье

оправдывают. Ламартиновское: «Любил он скачку на коне —

сей принцев пьедестал», — безоговорочно осуждают.

Затем следует ужасающий спор об ассонансах: ассонанс, по

словам Флобера, нужно изгонять, если даже ты тратишь на его

изгнание целую неделю... После этого Флобер и Фейдо ожив

ленно обмениваются тысячью рецептов стиля и формы, мелкими

секретами литературной техники, сообщаемыми с напыщенной

серьезностью; идет ребячески важная, торжественно-смешная

дискуссия о литературных манерах и о законах хорошей прозы.

Одежде идей, ее колориту и ткани придается такое значение,

что постепенно сама идея превращается в какую-то вешалку

для созвучий и бликов. Казалось, мы присутствуем при споре

римских грамматиков времен упадка. <...>

13 апреля.

Помню, в нашем «Дневнике Билля» * говорится о том, как

Билль лечил одного из своих друзей прогулками по парижским

антикварным лавкам. Для моего излечения после приступа пе

чени мы решили полностью обставить нашу гостиную, истратив

на это остаток в три тысячи франков, который нам предстоит

получить за нашу землицу в Бреваннах *. < . . . >

133

15 апреля.

< . . . > Когда мы проходили мимо калитки Тюильри, ожи

дался выход императора, и сержант городской гвардии грубо

велел нам убираться, словно мы похожи на Брутов, — это мы-то,

погруженные в мысли об обоях Бове! Предметы старого искус

ства, — преклонение перед ними и охота за ними, — мало-помалу

отвлекают внимание человека современности от существующего

государственного строя. Не думаю, чтобы любитель искусства

мог быть патриотом. Мое

отечество — это мои папки с гравю

рами и моя гостиная. Жизнь у домашнего очага, в красивой

обстановке, отбивает охоту к Форуму. Ваше мышление стано

вится эгоистичным, и его ничуть не задевает современный госу

дарственный строй, глубоко безразличный для вас. Артистич

ный народ — это народ, покончивший с преданностью; и Кон¬

вент, быть может, поступал по-своему логично, когда упразднял

искусство и бросал Францию на границы. В глазах экономистов

и здравомыслящих политиков, высшей точкой мощи и жизне

способности народа является тот его возраст, когда господст

вуют грубость и иконоборчество. А если перейти от дилетанта

в искусстве к художнику, то мы увидим, что у последнего нет

никакой веры и уж совершенно нет отечества: и вера и отече

ство для него в искусстве; преданность и мученичество — в

стремлении к идеалу. <...>

18 апреля.

Мне хотелось бы иметь комнату, всю залитую солнцем,

мебель, выгоревшую на солнце, старые обои, выцветшие от

солнечных лучей. Здесь и мысли у меня были бы золотые, и

сердце бы отогрелось; и великое спокойствие поющего и пля

шущего света омывало бы и баюкало мой дух. Странно, чем

больше стареешь, тем милее и нужнее кажется тебе солнце;

а умирая, человек просит распахнуть окно, чтобы солнце само

закрыло ему глаза *.

20 апреля.

< . . . > Б ы л и на пряничной ярмарке, у Тронной заставы. Ба

лаганы. Девочка лет семи, в венке из роз, в короткой юбчонке,

налегла всем тельцем на левую руку, согнутую на большом

барабане; скрестив ножки, она притопывает одной ступней, а

в правой руке, опертой о другое колено, держит большую бара

банную палочку, замершую на барабане, который еще гудит от

134

недавнего presto 1. «Мадемуазель Адель, сама прыгнувшая в

колыбель». — Живые картины: «Великолепное «Снятие со кре

ста», по картине знаменитого господина Рубенса». Под конец

Иисус Христос сбрасывает погребальные покровы и приветст

вует публику. Объявляют о мальчике-с-пальчик: «Ростом

с восьмушку тамбурмажора». — Мать, в платье из шотландки,

объявляет, что ее дочка будет ходить по канату, «без балан

сира, как птичка по ветке». Упражнения с флажками — «чтобы