Дневник. Том 2
Шрифт:
ном Академии!» В этой фразе выражено все ее презрение к ро
манистам, все ее презрение к любому образованному человеку,
если он не академик.
Воскресенье, 23 сентября.
Здесь милые молодые женщины назвали меня в шутку Ла
комкой. Это прозвище, увы! быть может, в некоторой степени
мною заслужено.
Суббота, 13 октября.
< . . . > Вот прием, слишком часто повторяющийся у Золя:
герой
всеуслышание.
Пятница, 23 ноября.
В статуях, установленных так высоко, как памятник Дюма-
отцу, хорошо видны подошвы башмаков и внутренняя сторона
ноздрей; все остальное — только в ракурсе. <...>
В неверной светотени вечеров лица у женщин цвета розо
вого жемчуга, а там, где узкими мазками яркого света обведены
их контуры, на коже лежит отблеск какого-то сияния, словно
она освещена изнутри.
Понедельник, 26 ноября.
Обедал с Доде и его женой в «Парижской кофейне», оттуда
мы отправились в театр Водевиль на репетицию «Королей в из
гнании» *, начинающуюся в полдень. Зал погружен во тьму, на
21*
323
сцене китайские тени — на голове шляпа, вид недовольный,
движения угловатые, как обычно в начале репетиции. Мало-
помалу настроение их становится лучше, потом они воодушев
ляются. Наше присутствие действует на актеров, им лестно иг
рать для нас.
На минутку появляется Дьедонне, чтобы поболтать с г-жой
Доде. Мне он кажется прямым и славным малым. Его сменяет
артисточка, изображающая короля, — она на наших глазах при
меряет свои парики и с милым кокетством сопротивляется
уговорам срезать каблуки на бальных туфлях, делающие ее
слишком высокой. Автор пьесы Делер, так мало похожий на
парижанина, все время разгуливает по сцене, и его удивитель
ный силуэт, напоминающий провинциального судейского писца,
мелькает сквозь все перипетии драмы.
Для людей, которые охотно принимают правду театральных
подмостков за правду жизни, эпизод с извлечением из короны
драгоценных камней для сдачи их в ломбард, — волнующее
зрелище, настоящий гвоздь спектакля. Думаю, что пьеса будет
иметь огромный успех. Я сам нахожу в ней сцены подлинно
современного театра, испорченные, однако, нелепыми выдум
ками — как сцена, где муж уводит Колетту, — и, в особенности,
устарелыми литературными выражениями означенного Делера.
Мне удалось уговорить его заменить слова: «Уберите этот
труп» , —
алмазами, — фразой: «Уберите это туда». В этом трупе Коклен-
старший усмотрел бы, вероятно, возвышенный стиль. Люди, ко
торым неведомо искусство равновесия стиля, не подозревают,
что в положениях драматических нужно выражаться просто,
они не знают, что страсть всегда пользуется обыденными выра
жениями и ни в коем случае не прибегает к образу.
Все играли в пьесе хорошо. Прекрасна сцена пробуждения
охмелевшего короля, сыгранная Дьедонне; а движения маде
муазель Лего напоминают марионетку, что очень подходит ее
роли. Бертон, даже сам Бертон, не слишком плох в роли Меро.
Что до Пирсон, то хоть она и прилагает все свое усердие, но,
право, она вовсе не комедийная актриса... И что ни говори, раз
вязка неудачна!
Вторник, 27 ноября.
Сегодня у Итальянцев * на представлении по пригласитель
ным билетам собрался весь Париж. Ну что же, мысль, на кото¬
рую наводит это собрание, такова: избранное аристократическое
324
общество Франции опочило, остались одни финансисты, кокот
ки или женщины с повадками кокоток. И вот что, к примеру,
погибло совсем безвозвратно: тип прежней светской парижанки.
Суббота, 1 декабря.
Премьера «Королей в изгнании».
Зал брюзжит, готовый осмеять спектакль; то тут, то там
видишь лица, например, братьев Гандер а, с иронической ус
мешкой записных щеголей, или такие, как лицо Витю, с коми
ческим выражением грусти, как надлежит оскорбленному в
своих убеждениях монархисту и порядочному человеку. Поли
ция предупредила Деланда, что шума не миновать.
Публика встретила хохотом операцию извлечения алмазов
из короны: Бертон производил ее при помощи целого набора
инструментов, с такой медлительностью и с такими усилиями,
что все это казалось пародией, издевкой. В книге, как известно,
это было сделано оказавшимися под рукой садовыми ножни
цами. Но у постановщика Делера тяжелая рука. В конце спек
такля к аплодисментам примешались пронзительнейшие сви
стки из одной ложи, занятой евреями.
Однако все отправляются ужинать в ресторан «Вуазен»,
взволнованная до глубины души г-жа Доде опирается на
мою руку. Сам Доде тоже потрясен. Я говорю ему, что, право,
здесь нет, в сущности, никаких политических причин: все дело