Дневник. Том 2
Шрифт:
Сегодня утром — статья памяти Нориака: его приравни
вают там к Флоберу, представленному всего лишь дилетантом, —
да, дилетантом, вы не ослышались!.. — которого мог бы заменить
ex aequo 1 любой конторщик, при условии, если будет соблю
дать его рабочий режим. Эта статья меня огорчила. Неужели
великий писатель никогда, даже после своей смерти, не полу
чает признания, — того признания, которое требует уважения
не допускает хулы.
Пятница, 28 марта.
Признаюсь, я очень желал бы сейчас, когда считаю свой
труд близящимся к концу, — очень желал бы получить по нота
риально заверенному акту от того, в чьей деснице нить чело
веческого существования, концессию на два-три года жизни,
чтобы, отдавшись лени, радоваться своему заново созданному
саду, чтобы всласть и подолгу разглядывать мои безделушки,
прихорашивать их, получше размещать и вносить их изящные
описания в каталоги влюбленного поклонника искусства.
В легкости, с какой создается произведение, нет ничего не
обычайного, если то, что создано писателем, не содержит ни
единой мысли, ни единого выражения, словом, ничего, что при
надлежало бы ему лично.
Суббота, 29 марта.
В моем беспросветном унынии, приводящем меня к мысли
о полном уходе от мира, о замкнутой жизни в моем саду и среди
моих безделушек, номер марсельского «Семафора», упавший в
почтовый ящик, с перепечатанным и расхваленным отрывком
моего романа, а также предстоящий визит директора «Ревю
Попюлер», — несомненно по поводу перепечатки в его газете
«Шери» — доставляют мне, хоть это и глупо, двойное удовле
творение и разбавляют розовой краской мои черные мысли.
Вторник, 1 апреля.
Смех Эбрара напоминает хохот актера, играющего Полиши-
неля-вампира: в конце концов этот непрерывный, постоянный
смех начинает вас смущать, словно веселость автомата.
1 С тем же успехом ( лат. ) .
22 Э. и Ж. де Гонкур, т. 2
337
Среда, 9 апреля.
Сегодня меня навестил Доде. Мы одни. Четыре или пять ча
сов длится наша беседа, беспорядочная беседа, с излияниями
чувств, откровенностями, воспоминаниями, прерываемая мину
тами задумчивости.
Он приводит мне такую подробность, касающуюся литера
турной симпатии, питаемой ко мне его женой. Произведя на
свет Зезе *, вся разбитая после тяжелых родов, она попросила
его
мне, что эта нежная ее любовь к моим писаниям возбудила
некоторую ревность у отца и матери его жены.
Потом он стал говорить о будущем своем романе против Ака
демии, план которого он, к моему большому сожалению, пере
делал; роман называется теперь уже не «Бессмертный» *, он
превратился в «трехэтажную махину» и получил наименова
ние — «Развод в великосветском обществе». Причина этого,
по-моему, заключается в том, что, озабоченный успешной про
дажей, Доде хочет втиснуть в книжку множество мелких тем,
тогда как она нуждается лишь в единой главной теме. <...>
Суббота, 12 апреля.
Быть может, артистичность в литературе является залогом
будущего успеха, на который не рассчитывали Золя и Доде, —
залогом успеха, в наши годы подготовленного художественным
воспитанием мужчин и женщин при помощи лекций, посеще
ния музеев, широкого обучения пластическим искусствам, — сло
вом, путем создания поколений, еще больше нашего влюблен
ных в искусство и ищущих его в книгах.
Пасхальное воскресенье.
Весь день провел за чтением переписки Стендаля. Его душа
кажется мне такой же черствой, как его проза.
Уход от литературы представляется мне выходом в отстав
ку, что всегда влечет за собой скуку, приближение к спокойной
неподвижности смерти.
Пятница, 18 апреля.
В книжной лавке Шарпантье у всех на устах улыбка, воз
вещающая об успехе. Из восьми тысяч экземпляров первого
тиража шесть тысяч проданы.
338
Ла Беродьер, у которого я спрашивал фамилию одной семьи
в Бретани, сохранившей переписку Адриенны Лекуврер, ска
зал: «Ах, какое множество любопытных исторических доку
ментов утеряно в наши дни!.. Вот, например, был у меня род
ственник, владелец замка в Пикардии, — его любила танцов
щица Камарго, и в этом замке была комната, называвшаяся
еще недавно, в последние годы, комнатой Камарго. И Камарго
вела с моим родичем переписку. Ну так вот, лет двадцать тому
назад эту переписку сожгли... А если, по величайшей случай
ности, она уцелела бы до сей поры, знаете, где бы она оказа
лась? У де Фаллу!»
Вечером — на возобновленном спектакле «Антони» *. Грече