Дневник. Том 2
Шрифт:
цессы Матильды, приказавшей распахнуть для них двери Фран
цузской Комедии, — они остались дилетантами в области лите
ратуры точно так же, как и в области гравюры, нахватавшись
всего, что только есть фальшивого у Флобера, Золя, Валлеса
и пр.».
Отметим, что уже есть объявление о постановке в будущем
сезоне «Анриетты Марешаль», стало быть, вельможи, легити
мисты, авторы, коих ставят на театре
Матильды, — все это адресуется зрителям-республиканцам, ко
торые придут и займут свои места в Одеоне. По сути дела, это
донос полицейского агента, донос человека, которого, во время
двух или трех моих визитов к г-ну Ньеверкерку, я видел хло
почущим о месте за столом и о стакане сиропа.
Жеффруа, приводящий это письмо в «Жюстис», вспоминает
недавно появившуюся в одной газете статью Нориака, излагаю
щую его мнение о Флобере, и с какой-то грустью задает себе
вопрос: где же искать подлинных писателей, если Флобер —
дилетант и если Гонкуры — литературные хлыщи *. <...>
Вторник, 29 апреля.
Во время обеда на аллее Обсерватории * Мистраль довольно
забавно определил характер Доде: он громогласно объявил его
человеком, питающимся иллюзиями и утратившим все иллюзии,
обладающим стариковским скептицизмом и детской доверчи
востью. Вслед за тем он стал рассказывать нам о своем способе
работы, об этой легкой работе поэта Юга, состоящей в изготов
лении нескольких стихов, сочиняемых в часы вечерних суме
рек, когда природа отходит ко сну, ибо утро в полях, по словам
Мистраля, полным-полно шумно пробуждающейся животной
жизни.
И вдруг спокойный собеседник, красиво и изящно выражав
ший свои мысли, превращается в настоящего барабанщика, в
341
грубого торговца целебной водой, в какого-то Манжена, торгую
щего поэзией * так же, как мог бы он торговать карандашами
с высокого сиденья своей повозки, в несносного, пошлого, пош
лого, пошлого господина... Пока он трубадурит в одном уголке
гостиной, Жилль из «Фигаро» хриплым голосом парижского га-
мена сравнивает его провансальский речитатив с говором «вос
питанного овернца».
Вторник, 6 мая.
Разнос приобретает интернациональный характер. Римская
«Фанфулла» * в гневной статье заявляет, что моя старческая
дряхлость заставляет меня видеть в реальной действительности
причудливые призраки. В сущности, это всеевропейский
против моей книги. Они не желают, чтобы молодая девушка,
выведенная в книгах, принадлежала к человеческому роду. Как
я сказал в моем предисловии, им нужно, чтобы она была бес
полой. Ну нет, нельзя создать образ молодой девушки, не дав
в нем тех физических и нравственных потрясений, которые она
порой испытывает.
Внутреннее бешенство, владеющее мною, успокаивает ласко
вый, проникновенный лепет сада, и яростная моя беготня взад
и вперед переходит в шаг среди благоухания полураспустив-
шихся роз. Да, горечь жизни, ощущаемая мною в эти дни, нерв
ное подергивание рта, разлитие желчи, желание быть грубым,
алчные мысли о дуэли — все это смягчается и притупляется
среди цветов и деревьев, словно под действием лечебной мази.
Я долго анализирую эту крестную муку человека, который соз
дает книгу, не являющуюся книгой для всех, ибо я полагаю, что
людям полезно знать, во всех мелочах и подробностях, какие
вынес страдания и как дорого, быть может, заплатил автор при
жизни за малую толику посмертной славы.
Среда, 14 мая.
Сегодня утром я прочел в одной крупной газете нечто до не
вероятности глупое и невежественное. Вот оно: «Маньяки кол
лекционируют китайский и саксонский фарфор, но они отлично
понимают, что нет в мире лучшего фарфора, чем тот, который
в настоящее время производит Севр». И подумать только, что
никогда не присуждают дурацкого колпака журналистам подоб
ного масштаба! Ведь это равнозначно тому, как если бы ска
зали: «Маньяки хранят в своих книжных шкафах Гомера и
Шекспира, но лишь как историческую редкость: они отлично
понимают, что Онэ лучше». < . . . >
342
Четверг, 15 мая.
В моем мозгу, когда он не напряжен, как бывает во время
работы, или не возбужден беседой, все представления словно
покрыты изморосью. Правда, в голове моей иногда проносится
ясная мысль, но так стремительно, что я не успеваю закрепить
ее: эту мысль можно сравнить с фосфорическими искрами, про
бегающими по гребню волны.
Пятница, 16 мая.
«Наоборот» Гюисманса кажется мне книгой моего любимого
сына, где дан силуэт нареченного Шери *. Вот уж невропат, так
невропат! Пусть говорят что угодно против этой книги, но она