Дневник. Том 2
Шрифт:
Фромантен привлек к работе ухо и написал свой превосходный
отрывок о безмолвии пустыни *. А сейчас на сцене появляется
нос: запахи, аромат страны, будь то каменные плиты Централь
ного рынка или уголок Африки, — мы узнаем их у Золя, у
Лоти. И право, у обоих любопытные обонятельные приспо
собления: у Лоти — нос чувственного полишинеля, у Золя —
нос охотничьей собаки, который так же принюхивается, подсте
регая свою дичь, и так же чуть вздрагивает, словно
чут лапки пробегающей по нем мухи.
Понедельник, 9 июня.
< . . . > Я потратил годы, да, годы, чтобы на площадке вто
рого этажа создать для поднимающегося по лестнице человека,
для меня, задний план при помощи художественного сочетания
предметов и красок. На парусиновой обивке стены, по одну сто
рону, пониже синего блюда с белыми, врезанными в эмаль цве
точками — розовая китайская фукуза; по другую сторону, под
желтым блюдом из Кутани, с веткой лиловых хризантем, —
какемоно, с синеватым журавлем на сером фоне, затканном
золотыми листьями. Оба эти панно разделены узкой портьерой
1 Пустяки! ( исп. ).
345
из бовэской ковровой ткани, украшенной атрибутами сель
ской жизни и арабесками из выцветших от времени завитушек
в стиле Людовика XVI. Эта портьера, какемоно и фукуза рас
положены между угловыми горками, уставленными китайским
фарфором и японской бронзой, в наилучших сочетаниях красок
и патины.
И вот, когда я говорил, что, пока я сделал эту сцену образ
цом гармонии, мне понадобились годы, понадобилось сто раз
переставлять эти вещи и сто раз заменять одну другой, — я чув
ствовал, что люди, к которым я обращался, меня совсем не по
нимали... Нынче же эти самые люди полны изумления и восхи
щения перед оранжевым цветом, открытым Гюисмансом для
комнат Дэзэссента в романе «Наоборот», — перед этим оран
жевым цветом, который, в сущности, годен как тон для кар
тины, а не для комнаты.
Понедельник, 16 июня.
<...> Недавно Сишель обедал у Камескаса с сенатором,
бывшим механиком, который изобрел колесо для железной до
роги и заработал на этом бешеные деньги. Сей миллионер, еще
не успевший навести на себя лоск, нашел такими милыми го
стей Камескаса, что, хоть и не был с ними раньше знаком, при
гласил их всех скопом
ходный образец современного выскочки. По примеру кали
форнийских золотоискателей, вдруг ставших архибогачами,
одному из которых нью-йоркский обойщик помог найти особняк,
обставленный всем, чем должен обладать шикарный капита
лист, этот демократ купил при посредничестве Джона Артура
особняк одного бежавшего после краха испанца: помимо полной
меблировки, он там обнаружил изрядный запас сигар, тысячу
восемьсот книг, а также тридцать шесть тростей.
И обед послужил для него предлогом показать свой особняк
гостям, которых он видел второй раз в жизни, а уже называл
каждого Мой старый друг. Он показал им свое супружеское
ложе и местечко на нем, где дрыхнет его старуха, и даже биде, с очень сильно бьющей вверх струей. Что до престарелой его
половины, то она заявила присутствовавшим там женщинам,
что у нее нет времени для ответных визитов, ибо она теперь
очень занята: она обучается росписи по фарфору, потому что
желает сама для себя разрисовать сервиз. Затем присовокупила,
что собирается также учиться живописи по лаку, по способу
Мартена: ей хочется воспроизвести на стенках своей кареты две
картины Буше из Музея... Ну и ну! Ну и ну!
346
Пятница, 20 июня.
Сегодня, в годовщину смерти брата, Вольф, хулитель «Ма-
нетты Саломон», погубитель «Анриетты Марешаль», соблаго
волил признать меня верховным жрецом натуралистической
школы *. А вечером, вернувшись с кладбища, я работал — над
чем? Над предисловием к нашему бедному «В 18...», который
Кистемекерс хочет выпустить в роскошном переиздании, —
роскошном по понятиям бельгийца.
Пятница, 27 июня.
Сегодня вечером генерал Тюрр рассказывал, что Бисмарк,
еще до 1866 года, говоря ему о своих планах и весьма непочти
тельным образом намекая на короля, сказал: «Я подведу эту
дохлую клячу к краю рва, ей поневоле придется перескочить
через него». < . . . >
Среда, 9 июля.
В чем распознаешь любителя! Читая в последние дни га
зеты всякого толка, указывающие на предосторожности, какие
нужно принимать против холеры *, я испытывал лишь один
страх: не страх смерти, а страх перед тем, что если я умру, то