Дневники потерянной души
Шрифт:
Хозяин сел на кровати, глядя на то, как соленые капли скатываются по моим щекам.
– Я твою жизнь разрушил, Бан, - сказал он неожиданно. – Это нельзя простить, но все же... Прости меня. За все то горе, что тебе пришлось пережить, и за все кошмары, которые ты видел. Этого не должно было случиться. Все пошло не так. Если бы ты не потащился со мной, если бы я оставил тебе хоть какой-то выбор...
– Если бы вы оставили мне выбор, я бы все равно пошел за вами, и вам бы пришлось убить меня, чтобы остановить! – выпалил я. – Даже если бы я знал наперед, что будет, я бы
– Бан, ох, Бан... – покачал головой он. – Я не заслуживаю такого друга, как ты.
– Вы заслуживаете самого лучшего, хозяин! – воскликнул я, и тут же поняв, что сморозил, смутился.
Он захохотал и смеялся до слез, как делал всегда при виде моей сконфуженной физиономии, и я тоже улыбнулся, чувствуя, как немного рассасывается щемящий узелок горя в груди.
Затем он поднялся, беря у меня метлу.
– Собери пока по дому и погребу все оставшиеся обломки досок в мешки и поставь у очага, будем ими топить и на щепки для лучины использовать, - предложил он. – А я здесь домету.
Я поколебался, озабоченно глядя на него.
– Я в порядке, - заверил он меня с улыбкой.
Как выяснил Маура при очередном визите к господину Фенги, никто из соседей не знал, где упокоен мой отец. Его поручили похоронить в прилеске кому-то из рабов, который впоследствии напрочь забыл точное место, и уже не смог его отыскать. Оказалось, что алчная семейка полностью перестала присматривать за стариком, когда Маура не вернулся в положенный срок, и даже молодая хозяйка ни разу не справилась о его самочувствии за долгие зимние месяцы. Поэтому имение наше и осталось пустым, и его вскоре облюбовала бандитская шайка.
Ангат Фенги не пустил моего хозяина дальше своего двора, но Маура все же успел заметить наши грабли, лопаты, стремянки и плетеные коробы для белья под окнами имения. Не было никаких сомнений, что внутрь их дома перекочевало еще множество украденных у нас вещей – разбойники и воры орудовали не только на большой дороге, но и прямо по соседству.
Я горел жаждой мести, и, судя по всему, мой хозяин испытывал те же чувства, но обращаться к деревенским старейшинам с жалобой на семью было бессмысленно – доказательств их вины не было, а все имеющиеся факты были против нас; ведь мы действительно не вернулись в назначенный срок, дальнейшее же выглядело просто несчастливым стечением обстоятельств.
* * *
– Так, - Маура обвел оценивающим взглядом наше разграбленное жилище. – Нам нужны продукты, одежда, новая мебель, посуда. У меня еще есть с собой мешочек с золотом, но этого ненадолго хватит.
– Скоро полевые работы начнутся, - подал голос я. – Я наймусь на соседний участок, вдобавок к вашему.
– Если наш участок сейчас вообще существует, - вздохнул он. – Ладно. Я подумаю, что еще можно сделать.
Того увесистого мешочка мелких золотых слитков, которые Аргон на прощание всучил Маура, несмотря на протесты последнего, хватило на приобретение медных
Лошадей тоже очень скоро пришлось продать, чтобы приобрести стулья, шкаф и новую кровать с постельным бельем в придачу.
За мешок зерна и мешок репы хозяин отдал свои новые сапоги, оставшись в старых и потертых. Мне он строго-настрого запретил продавать последнюю рубаху со своего плеча, да еще и одолжил для меня ношеный кафтан у более дружелюбных соседей.
Яблоневые деревья во дворе разбойники также срубили на дрова, а в погребе валялись лишь обломки бочек и куски грязного тряпья. Мы рисковали остаться вовсе без еды, которой и теперь едва хватало на двоих – да и то это были по большей части запасы, данные нам в дорогу, и они уже подходили к концу.
В последующие дни я просыпался в одиночестве – Маура нигде не было, а о своих уходах он не счел нужным меня предупреждать. Возвращался он почти затемно и ложился спать, лишь поинтересовавшись, все ли в порядке в имении.
– Куда вы ходите, хозяин? – осмелился спросить я на третий день, уже не в силах справиться с любопытством.
– По делу, - коротко ответил он, в темноте раздевшись и забираясь под одеяло. – Слушай, кончай на этой лавке раздолбанной спать. Я же вижу, что тебе там неудобно, руки-ноги свисают. Пока вторую кровать не купим, спи здесь.
– С вами в одной постели?
– Ну да. Не чужие ведь. Давай, ложись, без разговоров.
Вне себя от смущения, я все же подчинился. Раздевшись и взяв со стула второе одеяло, я лег поперек кровати.
– Э, нет, так не пойдет, я ноги вытянуть не могу, - недовольно сказал Маура, пихая меня пяткой в бок. – Ложись, как нормальный человек.
– Не положено это, - шепнул я неловко, устраиваясь рядом с ним и стараясь занять как можно меньше места.
– В Гоне ты так не думал, - хмыкнул он.
– Вы... это помните? – смешался я.
– Помню. – Он повернулся, и прямо перед моим лицом засверкали два немигающих серебристых глаза. – Бан, не будь дураком. Мы не для того прошли через весь этот ад, чтобы ты теперь, как ни в чем не бывало, заискивал передо мной и пресмыкался. Неужели ты до сих пор не понял, что можно жить по-другому?
– Так здесь же, в деревне, не живут по-другому, - пожал плечами я. – Поколотят нас, хозяин, за своенравие, или похуже чего сделают, вы же знаете. Помните, как было, когда господин Ильба только ушел?
– Спи, - отрезал он, снова поворачиваясь спиной. – Утро вечера мудренее.
На другой день он вернулся с двумя большими связками стеблей речной осоки и какими-то незнакомыми инструментами, и сразу принялся за дело. Я изумленно наблюдал, как из под его умелых рук с невероятной быстротой выходил плетеный контур корзины.
– Хозяйка Шетани сначала не хотела меня учить и секреты мастерства раскрывать, - на миг прервался он, объясняя. – А то ведь чем больше таких ремесленников, тем меньше спрос на ее работу. Но согласилась все же.