Дни яблок
Шрифт:
Утренний сон всегда обман. Зыбкое состояние. Привиделось, будто гляжу сквозь, сверху, на туман, на дымку, на город, ими скрытый, где разноцветными тёплыми искрами катятся-длятся всякие жизни, и нет им числа, а городу видимого края.
Колокол старался во сне моём, но словно под водой. И звон его шёл отовсюду, как сердцебиение или кровоток весёлый. Я коснулся ненастной поверхности — она дрогнула, возмутилась, а кончики пальцев моих заледенели. Так же немеют они, когда я делаю проталинки на стекле, в холодном трамвае — по пути
Я, конечно, больше люблю удаляться в Центр. Пешком, дворами, вдоль кромки Горы, до фальшивого оттиска ворот на сером полотне асфальта. Оттуда переулками: от площади с кружевной звонницей до собора в сквере — а потом к другим воротам и домой. По пути очень интересно шуршать палой листвой и протаптывать дорожки в чужих дворах, когда снег ещё праздник.
Можно было бы, конечно, просто обойти школу против солнца — вдруг встречу Случай или Игру, но школа в яме, где солнца мало, а Случай так не играет.
Пришлось проснуться.
— Иди уже в душ, — сонным тоном сказала лежащая рядом Аня. — Тебе нужны контрастные температуры, думаю. Погорячее… попрохладнее, потом обратно, — она зевнула и забрала себе подушку, выталкивая меня с тахты.
— Зачем это? — подозрительно спросил я. — Легко очистить потом?
— Ты во сне скрипишь зубами, — ответила из-под одеяла Гамелина. — И брыкаешься не по-людски. Какой-то просто всадник без головы. Недостаток магния… и мышцы плохо работают.
— Что, все? — буркнул я.
— Некоторые просто отлично, — рассудительно сказала она. — Но с ногами надо что-то делать. Ты же швыряешь ими одеяло во все стороны! Дальше мёрзнешь и судорожные движения опять.
— Черный Магний, — свирепо сказал я и схватил её за коленку. — Уже в твоей квартире, девочка… Что ты будешь делать?
— Побрызгаю водой, — сипло сказала Аня.
— Святой? — обрадованно поинтересовался я.
— Солёной, — откликнулась Гамелина. — Обязательно, — и она вывернулась у меня из рук, — вступит в реакцию. Можно ты в душ исчезнешь наконец?
Пришлось подчиниться.
В тамбуре перед моей дверью сидели пряники. Я явился к ним из душа в клубах пара. Вокруг катушки ниток, красных. До меня донеслось их хоровое бормотание. Писклявое.
— Майстер… — начали хором Солнце и Месяц. — Мы видели нежить и злых духов близко… Ты всё ещё в опасности.
— А думал, что в коридоре, — равнодушно ответил я.
— Самое время взять лук! — надтреснутым голоском вступила недорыба Вальбурга Юбче. — Дошло до нас известие, майстер, что лук отгоняет неприятности и разрушает чары.
— Чеснок также! — вырвалась вперёд дракон. — Полезен и при вещании!
— Настало время ритуала, — вела своё Вальбурга. — Возьми три маленькие луковки, очисти и развесь в доме всюду. Одну — в кухне, другую — в гостиной, третью — в
— Не забудь проткнуть! — крикнула дракон. После чего, судя по звуку, на неё наступили. — Подвешивать надо особым способом, — поделилась Юбче. — Проткни луковицу толстой иглой с красной нитью, далее завяжи нить петлей вокруг луковицы. Пусть висят семь ночей. Затем следует снять, разложить каждую по отдельности, на бумагу, после чего посолить и сжечь.
— Или брось в реку, прямо в бумаге! — прокричала дракон. — Можно завязать в узелок и кинуть через плечо! Левое! На перекрёстке…
— И уходи, не оглядываясь, — закончила Юбче. — Чары сразу рухнут.
— Есть ли у тебя так же много вестей про конец терпения? — ядовито поинтересовался я, прервал переговоры с надутой полурыбой, отнёс пряники в комнату и отправился на кухню.
— Посмотри на чайник! — крикнула из ванной Аня. — Должен вскипеть!
Чайник действительно вскипел и нетерпеливо постукивал крышкой. Я заварил чай. И внимательно осмотрел клеёнку на столе. Ом пахла летом, выпустила невозможное количество листа, сообразно узору на ней, земляничного — мелкого и зелёного. А перед тем, судя по всему, отцвела. Ягодки так и наливались.
«Побочный эффект, — мрачно подумал я. — Вроде насморка».
И стал собирать урожай. Надо сказать, изобильный.
Вернулась Аня: решительная, хмурая и во всеоружии. Видно было, что настроилась она серьёзно. Убирать без музыки…
— Окна так просто ты не вымоешь! — твёрдо сказал я. — Осень, и я против.
— Ну, куда мне против вас с осенью, — вздохнула Аня. — Я, — немного хрипло сказала она, — пообещала же… твоей маме. Ну, что всё в порядке будет. Мебель на местах останется, например… и остальное, где было, в принципе, тоже… кстати.
— Безрассудно смелый шаг, — прокомментировал я. — Надо было просто пообещать сушить полотенца, это можно и над развалинами проделывать.
— Безобразно получилось с посудой, конечно, — откликнулась Аня раздумчиво. — Надо было вчера… — она помолчала. — Всё же с силами собраться. И…
— Мне хватило без посуды… — злобно сказал я. — Вспомни только. Такой праздник, с ума сойти просто…
— Иногда я тоже думаю, — начала Аня и включила воду. — Так…
— Надо себя заставлять, — назидательно сообщил я, — делать это почаще…
— Думать? — переспросила недобрым голосом Гамелина.
— Именно, — радостно хихикнул я.
Аня проверила завязки на фартуке и включила воду.
— Ты видел плафон? Этот вот, кухонный? Тут? — начала строгая Гамелина.
— Неоднократно, — отозвался я, дёргая её за рукавчик.
— И что ты в нём видел?
— Электрический свет, как у всех, — легко ответил я. — Это купальник?
— Физкультурный. Всегда в нем убираю, не сковывает. Сейчас не об этом, — продолжила Аня. — Там, в плафоне, не только свет… лампочка то есть. Не только! Но и мухи!