Добрый
Шрифт:
Глава 12
Глава 12
— Не спать. Не спать. Не спать...
Монотонность этих двух простейших слов стучалась в мой умиротворённый мозг, естественно, большой симпатии не вызывая.
— Не спать. Не спать. Не спать...
Да что там симпатии. Тут явно выраженная антипатия будет доброй похвалой.
— Не спать. Не спать. Не спать...
Какая антипатия? Ярко выраженное бешенство — вот лучшая реакция на этот раздражитель.
— Не
Причём бешенство АГРЕССИВНОЕ!!! Сейчас проснусь и начищу хлебальник этому извращённому будильнику!
— Не спать. Не спа...
В мгновение ока я выдернул себя из оков столь желанного сна. Ещё не раскрывая глаз, заставил тело принять горизонтальное положение. Зафиксировался на довольно неровной поверхности. Сжал кулаки. И только после этого распахнул очи, готовый провести минимум боксёрскую двоечку в противный раздражитель.
— С добрым утром! — поприветствовал меня «раздражитель», мгновенно сбив мой агрессивный настрой.
Пожалуй, такой зверюге мои кулачки до лампочки. А вот зверюге ли? Передо мной восседал трёхметровый шарик, укутанный в какие-то обноски непонятного цвета. Ниточки этих обносок лениво развевались на ветру, делая шарик ещё более пушистым. В верхней части шарика, словно приклеенное к нему, располагалось лицо. Человеческое лицо. Ну почти человеческое. Я бы даже сказал, лицо приятной старушки, милосердно подёрнутое временем. Вуаль морщинок сложилась на нём в такой причудливый узор, что оставалось лишь диву даваться, насколько природа приятно преподнесла старость. Слегка подёрнутые печалью времени глаза между тем давали понять, что в любой момент они могут засиять восторженностью юношеского задора. Даже крючковатый, выдающийся грузинский нос, кстати, не подёрнутый морщинками, выдавал на гора родство минимум с царицей Тамарой. Причём царица была лицу максимум бабушкой по генеалогическому древу. Но что-то в лице было не так. Я уж про шарик, носящий его, молчу. Вместе данное сочетание сочетаться в моём мозгу отказывалось, хоть ты тресни.
— Значит так, по пунктам, — проговорил шарик. — Это не нос, а клюв.
При этом он довольно ловко склонился и стукнул меня носоклювом в лоб. Совсем легонько, но твёрдость и мощь я прочувствовал по полной. Шишак точно гарантирован.
— Это не обноски, а крылья.
Шарик распахнул свои лохмотья, оказавшиеся значительными по площади крыльями, покрытыми перьями невнятной расцветки, но зато с причудливой формы, длинными ворсинками. Именно их я принял за ниточки.
— Дальше видишь сам.
Ну да, я действительно видел. Под крыльями-плащом обнаружилось стройное женское тело, покрытое точно такими же перьями, что и крылья. Роскошное, с шикарными окружностями тело плавно перетекало в длиннющие ровные ноги. И тоже, естественно, в пёрышках. Вот только оканчиваться эти прекрасные ножки по-человечески не желали. Птичьи лапы охренительного размера венчали их снизу. Правда, не голые и кожистые, как у какой-то курицы. А тоже покрытые пёрышками
В довершении всего этот шарик — хотя, какой к чёрту шарик?! — как-то по-птичьи и в то же время по-человечьи изогнул ногу в бок, продемонстрировав обалденную мускулатуру. Шварценеггер должен был удавиться в колыбели и не истязать себя стероидами. Один хрен, таких высот не достиг бы, даже подкачивая себя мощным компрессором.
— Вопросы? — осведомилось существо.
— А должны быть? — робко поинтересовался я.
— Значит, в рукопашную идти передумал?
— Да... я... вот... — совсем уж нерешительно выдавил я из себя.
— Это правильно. Чего зря организм насиловать. Тупо больно в процессе и чертовски неэстетично на выходе.
Произнося последнюю фразу, эта птица-баба, снова укуталась в крылья словно в мохнатый плащ, а стала вновь похожа на шарик с человеческим лицом, но орлиным клювом. Я же непроизвольно вытер испарину от намочившего меня внутреннего напряжения, и слегка огляделся вокруг.
— Опа, а мы в гнезде! — констатировал я очевидный факт.
— Железная логика, — улыбнулась в ответ птица-шарик.
— Эта логика начинает пропадать, так и не родившись изначально, — промямлили я, наконец погружаясь в раздумья и предположения.
Что я знаю о птицах с человеческими лицами? Гамаюны — Высоцкий пел. Сирины — чего-то там древнее, то ли греческое, то ли славянское. Алконосты — из той же оперы. И гарпии — это точно греческое. Вроде все они поют и пением что-то там делают. Хотя гарпии нет. Эти орут, воруют — беспредельщики, короче. Вот, тяжело, когда в школе плохо учился.
— Давай поподробнее, — попросила восседающая передо мной похитительница. — Интересно же.
— Ты что, мои мысли читаешь? — наконец сообразил я.
— А что тут удивительного?
— Просто некоторые уверяют, что с недавних пор прочесть их невозможно.
— Врут безбожно, — махнула крылом птица-баба.
— Значит, врут, — проскрипел я зубами от обиды, невольно сжимая кулаки. — Ну, попадутся они мне! Живого места не оставлю. А я-то как лох последний…
— Так, давай не отвлекайся, — попыталась охладить мой пыл похитительница. — Поведай мне об этих неведомых существах. Я таких не встречала.
— Ты?! — ещё более ошарашился я. — А чего, в зеркало там, или в озеро посмотреть не судьба? Ну или в лужицу на худой конец?
— Значит, сирин, говоришь, гамаюн, — начала перечислять птица-баба, — и эти... две…
— Алконост и гарпия, — на автомате добавил я.
— Во-во, точно. Расскажи про них.
— Да чего рассказывать, — отмахнулся я. — Когда поёт алконост, человек становится счастливым, в делах ему сопутствует удача, ну и всё такое. Короче, такая райская птичка. Встретил её, и жизнь твоя в полном шоколаде.