Дочь Двух Матерей

Anita Oni

— Тебе не кажется, что ты достаточно мучилась? — спросили её.

Очередной из «этих». По крайней мере, того сорта, что предпочитают ловить своих жертв на пленительную внешность. Они, хотя бы, не вызывали у Паландоры отвращения. Кроме того, его вопрос застиг киану врасплох. Она задумалась и пришла к выводу, что, в самом деле, довольно было изводить себя. Лучше от этого никому не станет. Что произошло, того не изменить.

На следующий день она вплотную занялась платьем к свадьбе. Спустилась вместе с Рруть в деревню, где целый день перебирала с девчонками всевозможные фасоны. Те были, конечно, мастерицы, но всё больше по сельским покроям, а сейчас им внезапно захотелось попробовать сшить киане настоящее парадное платье, в котором не стыдно показаться даже перед самой императрицей. Сняли мерки, отложили кусок абрикосового атласа и долго спорили о форме юбки и

рукавов. Наконец решили скроить длинную прямую юбку в пол, приталенную у бедер, пышную книзу, а рукава сделать из полупрозрачного газа. Всё платье при этом расшить розовыми и красными розами с зелёными листьями. Одна из наиболее искусных вышивальщиц тут же набросала углём эскиз.

Все последующие дни Паландора пропадала в деревне и следила за ходом работ. Киана Вилла прознала про это и только скорбно вздохнула, заметив Эйдле, как было бы хорошо, если бы она так же внимательно относилась к обязанностям гердины. Тот обещал что-нибудь придумать.

Глава 45

Последняя неделя весны выдалась положительно летней. Редкий альфер мог похвастать такой благодатной погодой. Весь Йэллубан к торжеству украсился бумажными флажками и розетками. Балти-Оре не желала афишировать мероприятие, уместность которого отдельные лица по-прежнему ставили под сомнение, но горожане, прослышав о свадьбе, задумали праздновать вместе с юной четой. Таким образом, не осталось ни одного закоулка, где ничто бы не свидетельствовало о приближающемся празднике. Часовщики и звонари словно сошли с ума и били в колокола вразнобой, не по распорядку. Даже газетные статьи в эти дни выпускали в рамочке с орнаментом из цветов апельсина.

От идеи провести церемонию на астрономической башне пришлось, таким образом, отказаться: ни одна башня в мире не смогла бы вместить такое количество гостей. Сошлись на том, чтобы зарегистрировать брак в городской ратуше, на балконе, выходившем на площадь. Чтобы каждый желающий мог присутствовать при торжестве.

Сложнее всего было принять тот факт, что и Дугис и Йэло выбрали сопровождать их на церемонии. Балти-Оре мучила двойственность её положения. Теперь, когда она знала наверняка, что в семье Бэй она — приёмная дочь, девушка не имела намерения перестать отца звать отцом и матерью — мать, и уж тем более относиться к ним соответственно, но тот факт, что они также были отцом и матерью её возлюбленного, выбивал её из равновесия. Как же это было, всё-таки, неправильно. И хотя Лесли продолжал шутить, что ему, хвала Творцу, после свадьбы не придётся иметь дело с родителями невесты, сама невеста находила здесь мало простора для шуток. Что подумают остальные, когда его мать и отец проводят её к конторке для регистрации? Киана ни с кем не делилась своими опасениями, но они изрядно омрачали эти светлые дни.

Йэллубанская свадьба обещала пройти с куда большим размахом, чем та, которую организовали прошлой зимой в Пэрферитунусе. Лесли считал, что это даже к лучшему: им было совершено нечего скрывать и стыдиться, так что пусть лучше церемония получит широкую огласку, и они вступят в брак с высоко поднятой головой, не таясь, нежели скрытно и незаметно, как два преступника, сбежавшие от мнения света и нарушившие закон.

«Вот увидишь, солнышко, — говорил он, — так будет правильнее всего. Заодно сразу станет наглядно видно, из какого теста слеплено наше окружение».

В надежде увидеть короля, в город съехались все обитатели окрестных деревень, так что на центральных улицах уже за сутки до торжества было не протолкнуться. А на следующий день здесь творилось истинное столпотворение. Балти-Оре даже не знала, что в Йэллубане, оказывается, может быть столько людей, и все хотели взглянуть на неё. А когда они с Лесли соединили руки, перевязанные белой лентой с их именами, и заключили друг друга в объятия, она подумала, что оглохнет от криков и восторгов публики. Опустила взгляд на своего жениха, который, как и многие люди, был ниже неё, и прочитала в его глазах: «Смелее!» Ей в самом деле было нелегко решиться поцеловать своего некогда брата на глазах у всех. Но его молчаливый призыв её ободрил. И — вот чудеса! — когда она прикоснулась своими губами к его, шум и гам стих. На самом деле, он стал ещё громче, но Балти-Оре не слышала уже ничего, купаясь в лучах собственного счастья.

Их поздравил король, поздравили родные и друзья, поздравил

народ. А Лесли был удостоен, наконец, титула герда Йэллубана. По совести сказать, титул ему следовало дать ещё в конце прошлого лета, когда ему исполнился двадцать один год. Так было принято во многих землях Алазара. С семнадцати лет (как правило, старший) сын или дочь герда считались его наместниками или заместителями. Но когда им исполнялся двадцать один, именно они принимали титул и вставали во главе региона. Самостоятельно несли ответственность за каждый свой шаг. А прежний герд становился наместником при своём ребёнке. Эта стратегия показала себя наиболее выгодной: раньше герд правил до тех пор, пока не уходил в мир иной. Это было, конечно, удобно: консервативно и скрепно. Но дети при нём так и оставались зачастую детьми по складу ума. Кончина родителя выбивала их из колеи, и они испытывали трудности с принятием самостоятельных решений. Даже если им самим к этому моменту было за пятьдесят, а то и за семьдесят. Нет, реальность показала, что дорогу молодым следует давать вовремя — но и отвечать за свои действия им предстоит по всей форме, как истинным взрослым. Вот только Лесли по достижении двадцати одного года, когда родители заикнулись было о поиске для него подходящей невесты, огорошил их заявлением, что никогда не женится. Мало-помалу выяснилось, что причиной такого заявления стала его любовь к сестре. Разразился скандал, и тут уж было не до вступления в права. Какое там: отец сгоряча подумывал лишить его прав вовсе. Зато теперь конфликт разрешился, влюблённые соединились, Лесли получил гербовую бумагу, поцеловал невесту, и все зааплодировали, а Рруть от переизбытка чувств хлопнулась в обморок. Она вообще в последнее время чувствовала себя как-то странно. Поначалу жаловалась на слабость и тошноту, затем перестала и говорила, что всё прошло. Просто она отравилась несвежей рыбой. Но по её виду нельзя было сказать, что ей полегчало; скорее, наоборот, просто она вовсю пыталась это скрыть. Паландора помогла служанке подняться на ноги и потребовала для неё стакан воды. А после старалась от неё не отходить, хотя ей хотелось бы провести больше времени с новобрачной. Впрочем, она оказалась не одинока в этом стремлении, ведь Балти-Оре была дружна со всем городом. Гости всё время увивались вокруг неё, занимали её разговорами, звали на танцы — после того, как отгремел вступительный вальс. Даже Лесли начал её ревновать. Он пожаловался своему лучшему другу, который только усмехнулся.

«Ты знал, на что идёшь, — ответил тот, — и как все любят нашу солнечную киану. Но важно то, что она любит тебя одного: ну, ты понимаешь, что я имею в виду».

Больше он говорить на эту тему не собирался и пригласил на танец Феруиз.

— Фехтуете вы достойно, — сказал он, — и в монаварту вы сильный игрок. А как насчёт того, чтобы пройтись с капитаном стражи в мазурке?

— Вы бы хоть шпоры сняли, — рассмеялась она. — Про то, чтобы разоружиться, я даже упоминать не буду: чувствую, бесполезно.

— Так и вы не вполне безоружны, — заметил тот, скользнув взглядам по её кинжалам в ножнах. — А за шпоры не беспокойтесь. Ставлю пять золотых, что за весь вечер не задену ни одного дамского туалета. Если, конечно же, кое-кто нарочно не затеет путаться под ногами.

— Всего пять?

— Как пожелаете: пятнадцать.

Ударили по рукам и пошли танцевать. Дшон оказался лихим танцором и умудрялся в прыжке ударять одной ногой о другую аж четыре раза — вне такта, излишне, но зато браво. В остальном же он придерживался ритма и не мог пожаловаться на отсутствие координации, в отличие от Рэдмунда.

— Знаете, чего не хватает этому танцу? — спросил он у партнёрши и тут же ответил сам: — Мечей и кинжалов.

Не нарушая фигуры, он постепенно, кружась, вывел киану из зала на крыльцо, затем в сад и, раздухарившись, вынул из ножен меч и принялся им размахивать в ритме мазурки. Феруиз фыркнула, но последовала его примеру. Теперь они отплясывали на безопасном расстоянии друг от друга, но ещё с большим задором. Музыка звучала здесь глуше, но зато слышалось пение птиц и журчание воды в фонтане.

— Прокатимся? — спросил киан Дшон, когда танец окончился, и указал на изгородь, за которой был привязан его буланый жеребец и ещё несколько лошадей стражников.

— Как? Неужели капитан замыслил удрать со свадьбы, на которой ему доверили поддерживать порядок?

— Он намерен оправдать доверие, киана. Мои парни хорошо обучены и справятся со своими обязанностями даже если их капитан ненадолго отлучится.

— Я поняла, — ответила Феруиз, — значит, так вы намерены выиграть ваши пятнадцать монет? Не принимая участия в танцах. Умно!