Дочь Двух Матерей
Шрифт:
И удалился, оставив их за спиной. Прошествовал в свою комнату, сбросил сырую одежду, бухнулся на кровать, чуть не задев головой спинку. Всё тело болело, ныли руки и ноги, вдобавок саднило предплечье. Он оголил его и подошёл к зеркалу. Его взору открылась чернильная картина: клинок, охваченный огнём и венчанный резной короной. Кое-где виднелись остаточные кровоподтёки и гематомы. Мастера в Рэди-Калусе были первоклассные: бондари, каменщики, стеклодувы, кузнецы. Скорняжники-сакшоисты. И солдаты здесь славные были, все, как на подбор, молодцы-храбрецы. Но татуировщики среди них, прямо так скажем, неважные. А уж после бутылки вина — и подавно. Хоть этот парень и бил себя в грудь (расписанную шипами и орлиными перьями) кулаком, и кричал, мол, талант не пропьёшь — а, гляди-ка, набил синяков. Сама татуировка,
Так рассудил он ещё в тот момент, когда мчался, не разбирая дороги, на Вихре и клял всё подряд, до чего могла дотянуться его память. Себя, отца и брата, вновь себя. Хану, хановских балбесов, вновь себя. И далее по кругу. Зелень рябила перед глазами, зной палил, конь под ним высоко подкидывал ноги, галопировал от души. Постепенно он начал хрипеть, выбиваться из сил, пришлось перейти на кентер. Утихомирить его и себя заодно. И вот тогда ему в голову пришла новая мысль. Эта мысль не приносила полного удовлетворения, но хоть немного облегчала страдания. Теперь, когда он больше не являлся наследником, ему не было нужды блюсти моральный облик. Не то чтобы он и раньше свято его хранил, как в этом можно было убедиться, но сейчас судьба дала ему повод расслабиться. Пить вино. Гулять с друзьями. Любить женщин. С последними, допустим, ему приходилось раньше временить: неписаные законы диктовали гердам иметь отношения лишь с теми, с кем они намеревались связать себя узами брака, избегая лишних интриг. В общем, именно поэтому женщины не оставались к нему равнодушными: он был выгодным женихом, и вдобавок недурён собой. Одних пугали его шрамы и сломанный нос, другие, напротив, жалели его, и эта жалость, в сочетании с восхищением его крепким сложением, в сумме давали сильное чувство. Которым теперь настало самое время воспользоваться: пока они ещё не в курсе произошедших в его жизни перемен. «Подло, скажете вы? А отбирать у меня статус разве не подло?!» Так размышлял он, а сам уже пустил коня по дороге к пригороду, где квартировались его закадычные друзья Налу и Агрис. Оба, ожидаемо, обнаружились в местной пивной, где неторопливо и с расстановкой завтракали: для них утро только началось. Накануне им удалось разжиться деньжатами: в какой-то момент в самый разгар драки в «Двух Подковах» Налу затеял принимать ставки. Одни были уверены, что Рэдмунд в одиночку справится со всеми, другие — что будущему герду накостыляют, как следует. Но, благодаря своевременному появлению Феруиз, все ставки оказались провалены, и Налу унёс ноги с изрядно отяжелевшими карманами. Кое-кто пытался возражать, конечно, но побоялся его кулаков. Теперь они на пару с Агрисом спорили, как поступить со свалившимся богатством. Агрис предлагал не ходить вокруг да около, а спокойно его прокутить; более практичный Налу же настаивал на обновлении экипировки. Пора было освежить обмундирование, да и сбруя у коней прохудилась. А гонорар им когда ещё выплатит казна. Но друг не видел в этом никакого размаха. Экипироваться сможет и дурак, эка невидаль. А вот хорошенько погулять, да с дамами — это вам не шутки!
— Ну уж нет, — возражал Налу. — Так мы спорить до вечера будем. Что скажешь, поборемся силой? Кто победит — тот и решит, как мы поступим.
— Э, брат… — протянул Агрис, разгадав намерения друга, обладавшего недюжинной силой, — так дело не пойдёт. Давай-ка лучше в ножички сыграем!
Но здесь уже подслеповатый Налу рисковал потерпеть поражение, а потому отверг его предложение.
— Как же мы тогда поступим?
— Как-как… — заворчал Налу, — знамо как. Выпьем пивка да закусим пирожками. Кто больше съест пирожков — тот, считай, победил.
В этом предложении Агрис не уловил подвоха. Здесь их силы, несмотря на разные весовые категории, были равны. Так что он согласился и, обзаведясь блюдом с пирожками и независимыми свидетелями, друзья начали состязание. Свидетели зорко следили за калорийностью начинки: не хватало ещё, чтобы один из соперников объелся капустой, в то время как другой давится грибами. Хозяин, наблюдая за тем, с какой скоростью выпечка исчезала с подноса, снарядил всех своих кухарок срочно месить тесто
— Не трогай, Рэд. Мы соревнуемся.
— Плевать я хотел, — устало заметил тот и взял себе пирожок с луком. Сел напротив друзей, уставился сквозь них в бесконечность. Тут только они сообразили, что с Рэдмундом что-то не так.
— Ты чего? — спросил его Налу. — Отчехвостили тебя за вчерашнее? Сильно?
— Терпимо, — ответил Рэдмунд и махнул рукой. — Стоит ли об этом? Пойдёмте-ка лучше гулять! Выпьем, как следует! Дам пригласим!
Налу посмотрел на него так, будто видел его впервые. Протёр кулаками глаза — один слабовидящий, другой заплывший от синяка — и снова уставился на друга.
— Ух ты, Рэдмунд! Это что-то новое.
—Наконец-то! Мы уж думали, ты никогда такое не предложишь, — добавил Агрис. — Между прочим, я знаю неплохое местечко. Видишь, Налу, сам Творец нам шепчет о том, что денежки наши впору просадить. А ты всё: экипировка, экипировка…
Но Рэдмунд прервал его широким жестом.
— Поберегите ваши финансы. Я угощаю.
— Ах, ну раз так… — протянул Налу, — тогда пожалуйста: я не против. Вперёд.
Трое друзей поднялись из-за стола. Раздались возмущенные возгласы:
— А как же состязание?!
— Да! Вы чего? Сами назначили нас в свидетели и даже не потрудились окончить пари.
— Чёрт с ним, с этим пари, — засуетился Агрис, — пойдёмте скорее, а то уже к ночи дело.
Но Налу прищурился, положил увесистую руку ему на плечо.
— Погодите-ка. А ну! Какой счёт?
— Да какая разница, — перебил его Агрис, — мы же прервались.
— И тем не менее?
— Здоровяк — двенадцать, белокурый — девять, — сообщили ему. Налу, довольный, погладил себя по животу, тугому, как барабан.
— Это ещё ничего не значит! — надрывался его товарищ. — Я бы враз наверстал! Ты бы сам увидел!
— Увидел бы… Когда сам киан Тоур Рэдкл выпьет с нами, тогда бы и увидел! А пока, извини, будем гулять с его сыном. Пошли, Рэдди!
И, бросив на поднос монеты, троица покинула пивную. Местечко, о котором говорил Агрис, оказалось весьма неожиданным: городские бани Рэди-Калуса. С виду это было непримечательное приземистое серокаменное вытянутое здание на пересечении двух главных улиц. Под багряным треугольником его козырька висела вывеска, изображающая ушат, наполненный мыльной пеной и при должном воображении напоминающий кружку пива, так что приезжие нередко путали баню с таверной.
— Ну и где ты тут собрался искать девчонок? — спросил его Рэдмунд. — Ты что, в бане не был никогда? Пришёл поглазеть на голых парней?
— Нет, это ты никогда здесь не был, — парировал Агрис, и был прав. — Погоди со своими девчонками, всё будет. Просто для приличия надо сперва сполоснуться. Посидеть мужской компанией, собраться с силами. Расслабиться.
Его совет, как ни странно, пришёлся впору. Пока несостоявшийся герд отмокал в горячей воде, буря его чувств, по-прежнему бушевавшая внутри, наскоками, теперь улегалась. В мужской бане царила своя атмосфера, в некотором смысле сакральная. Здесь переговаривались вполголоса, исключительно вежливо, и избегали бранных слов и выражений. Никто никуда не спешил. В парной собирались все, от крестьян до ремесленников и землевладельцев; социальные различия стирались, границы между ними размывались, а потому никто не был удивлён тем, что юный Рэдкл заглянул сюда в этот день. Да хоть бы и сам Верховный король Ак'Либуса: в парной все равны.
Так что вышел Рэдмунд из бани полностью умиротворённый, и подумал: а, может, ну всё это? Лишили статуса — и чёрт с ним. Одной проблемой меньше. Часы на здании администрации показывали два двадцать. «Ничего себе, — отметил он мысленно, — целых два часа здесь проторчали, а как будто не больше двадцати минут».
— Показывай уже это своё местечко, — обратился он к Агрису. Тот вздернул брови и выразительно взглянул на Налу.
— Слушай, — сказал он, — отчего эти кианы всегда так нетерпеливы? Есть тому научное объяснение?