Дочь Двух Матерей
Шрифт:
— Но ведь они же не вымерли, — возразила девушка. — Просто исчезли.
— Что с точки зрения истории тождественно. Где они теперь на международной арене? И где мы! Разумеется, кое-кто полагает, что ведьмы не испарились в небытие, а их потомки и сейчас могут находиться среди нас. Но стоит им начать нарушать законы мироздания, как их ожидает расплата. А сейчас мне бы хотелось перейти к крупнейшим рекам империи Алазар…
Больше с того дня никто не упоминал при Паландоре о прошлом Ак'Либуса, и она не стремилась ни с кем его обсуждать. Время от времени она думала о том, что же на самом деле произошло с этими людьми и так ли порочны были знания, которыми они владели. Чего дурного в том, чтобы двигать предметы, не прикасаясь к ним, или перемещаться в пространстве, куда захочешь, не тратя время и силы? Но что-то
Так уж повелось в мире, сотканном из традиций и предрассудков: не оспаривая их, даже просто интересуясь, можно заставить трещать по швам людские мировоззрения, а кому понравится, когда его уютную скорлупу раздирают в клочья? Пускай все вокруг считают бывших обитателей Ак'Либуса порочными дикарями, у Паландоры на этот счёт было своё мнение, но она предпочитала держать его при себе. А когда с годами киана всё больше обнаруживала, что отличается от остальных, то невольно задавалась вопросом, не является ли она одной из потомков тех самых людей? В конце концов, ей ничего не было известно о своих родителях, их давно уже не было в живых, а Вилла отказывалась о них говорить, ограничиваясь общими фразами.
«Моя дорогая подруга… Ужасная трагедия… Но, главное, ты уцелела».
Что, если её мать и отец были такими же, как она? И люди об этом узнали. В Алазаре не место колдовству…
Эта мысль пронзила её стрелой, и Паландора, как подкошенная, рухнула в озеро. Проблема оказалась не такой уж «маленькой», как ей показалось сперва.
Она только что открыла, что способна делать потрясающие вещи, недоступные никому из тех, кого она знала.
Но она не могла, не имела права никому об этом рассказывать.
И, более того, если хоть кто-то узнает о её особенностях, ей несдобровать.
Паландора разрывалась между чувством эйфории, охватившим её, когда она убедилась в том, что может покидать своё тело, возвращаться в него и перемещаться со скоростью мысли, и ощущением глубокого отчаяния, которому сопутствовало осознание собственной порочности в глазах других.
Но мнение остальных — не такая вещь, которой когда-либо удавалось помешать ей осуществлять задуманное. А то, что она делала сейчас, давалось ей так легко и в глубине души казалось таким правильным, что прекращать это не имело смысла. Совсем не обязательно всем и каждому знать, на что она способна. И потом, не пешком же домой добираться?
Её ступни коснулись мягкого ила. Пока девушка рассуждала, она погрузилась на самое дно. После того, что случилось вчера, её жизнь никогда более не будет прежней. Это пугало, но это же окрыляло.
И, когда она так подумала, она мигом вспорхнула над поверхностью озера и понеслась по направлению к замку. Вода стелилась под ней сизым ворсистым ковром, а от пёстрой зелени по кромке рябило в глазах. На смену одному ковру пришёл другой, более светлый и окружённый мохнатыми соснами и елями. Затем показалась деревня и в воздухе запахло овечьей шерстью и дымом очага. Осталось совсем немного. Вот она и дома. «С другой стороны, — подумала Паландора, — ни к чему так сильно торопиться в замок, ведь киана Вилла прибудет домой только к вечеру». А, значит, у неё было время подольше испытать свои новые силы. Куда бы она хотела отправиться? Снова махнуть на озёра? Заманчивая мысль, но Паландора не любила так скоро возвращаться туда, откуда только что явилась. «А что, если спуститься с горными ручьями на запад? — подумала она. — Так я, пожалуй, доберусь до Заюры. Нет, слишком далеко, на реке я побываю как-нибудь в другой раз. Как насчёт юга? Там, вроде, тоже есть озёра на границе с Шаффиранским лесом».
Она ещё сомневалась, а прозрачное невесомое тело уже несло её вниз, по каплям утренней росы, которая ещё не просохла на южной стороне холма, по луговым травам и полям и, наконец, по широкой дороге, вымощенной гранитной брусчаткой. Это была Королевская дорога, одна из крупных артерий острова, соединяющая Пэрферитунус с Рэди-Калусом на юго-востоке и Эластаном на западе. Сейчас на ней не было никого, но вскоре она заполнится телегами и повозками, выезжающими с ярмарки и спешащими в другие регионы. Паландора пересекла дорогу и вошла в лес, находившийся на другой стороне. Она никогда раньше не бывала в Шаффиранском лесу и не знала, что оказалась в не самой лучшей
Второе озерко оказалось почище, хоть и по-прежнему пахло застойной водой. Здесь вовсю резвились водомерки и оглушительно квакали лягушки, греясь на солнечных пятнах. Дно тоже оказалось обитаемым — туда и сюда сновали мелкие рыбёшки. «Что же будет в третьем?»
Паландора уже почти целый час рыскала по лесным болотам и, увлечённая этим приключением, не замечала, что ей становится всё труднее концентрироваться. Если поначалу она передвигалась быстро и почти без усилий, то сейчас она начала ощущать лёгкое головокружение, а предметы, прежде такие чёткие, повадились расплываться перед глазами. Кроме того, это было тёмное место, нехорошее, отнимающее много сил. Впечатляющее, но тяжёлое. И, когда Паландора выбралась из очередного затянутого ряской озерца, она внезапно для себя обнаружила, что не может двигаться дальше. Тело отказывалось слушаться, в ушах шумело, а глаза заволокло пеленой. Она в изнеможении опустилась на мох, и тот продавился под её тяжестью.
«Замечательно, — подумала она, — теперь я вновь в своём теле и понятия не имею, где нахожусь и который час. Право, стоит побыстрее научиться управлять своими перемещениями, чтобы избежать подобных ситуаций в дальнейшем».
К счастью, эта часть леса не была богата фауной. Крупные животные избегали болотистой местности, и наибольшая опасность, которая грозила девушке — это быть искусанной комарами. Когда головокружение слегка отступило, Паландора поднялась на ноги, но как только она попыталась вновь покинуть тело, её опять замутило. Альтернатив не оставалось: приходилось выбираться отсюда пешком. А на ней по-прежнему не было никакой одежды, кроме ночной рубашки. Кроме того, небо занялось темнеть и начал накрапывать мелкий дождик.
После блуждания по лесу и прыжкам по кочкам, которые, казалось, длились вечность, она вышла наконец на опушку. Редкий кустарник скрывал её, и это было весьма кстати: киана вновь попала на гранитную дорогу, которая теперь была намного оживлённее, чем раньше. По ней двигался целый ряд повозок с крытым верхом. Сидевшие на козлах возницы перекрикивались друг с другом и поглядывали на небо. Паландора тоже взглянула вверх и поняла причину их беспокойства: небо затянуло пыльными тучами. Это был дурной знак: после затяжных удушливых дней последней недели собиралась разразиться мощная гроза. Девушке следовало поторопиться, но проблема заключалась в том, что она не знала, куда идти. Вне тела она перемещалась намного быстрее, а, значит, теперь, скорее всего, находилась довольно далеко от дома.
Вот и последняя телега обоза. Сейчас они скроются и можно будет выйти на дорогу.
Яркая вспышка осветила опушку, а за ней раздались оглушительные раскаты грома. Ну, сейчас распогодится! Паландора, конечно, имела особые отношения с водой, но мысль о том, чтобы промокнуть под холодным проливным дождём, наводила на неё тоску. Когда небо вспыхнуло ещё раз, она решительно пересекла опушку и, незамеченная, вскочила на край замыкающей повозки. Может, её отвезут в укрытие? Она подтянулась на руках и скрылась под парусиной фургона, — и очень вовремя. Первые капли дождя зашелестели по граниту, а погонщик стегнул лошадей и фургон понёсся быстрей.