Дочь Двух Матерей
Шрифт:
Сколько он себя помнил, они с сестрой были неразлучны. А, хотя, нет: в воспоминаниях его раннего детства её рядом не было. Незадолго до того, как ему исполнилось три года, на свет появился малыш Рэй; он хорошо помнил, как был возведён в ранг старшего брата и обещал позаботиться о младшем. Где же тогда находилась сестра? Рэдмунду говорили, что он был слишком маленький, что тогда они особо не дружили, вот он её и не помнил. Возможно. Рэдмунд вообще сохранил в памяти не так много картин своего детства, и крайне редко к ним возвращался. Не чувствовал в этом необходимости. А с тех пор, как в восемь лет он неудачно прыгнул в воду с утёса, у него наблюдались так называемые провалы в памяти. Иногда он умудрялся забывать целые дни из своей жизни, но потом они возвращались к нему, располагаясь в каком-то своём калейдоскопическом хронологическом порядке. И уже это было вторым их маленьким секретом с Феруиз. Он ни за что бы не рассказал об этом родителям, опасаясь, что с таким послужным
Ещё каких-то пару недель назад он знал ответ на этот вопрос. Ему предстояло войти в историю своего края рука об руку с ней как со своей верной соратницей. А теперь? Допустим, теперь будет разумно, если она поддержит их младшего брата: видит Творец, её помощь ему пригодится. Но куда предстоит двигаться Рэдмунду? В самом деле, присоединиться к кавалерии, проводить дни и сезоны в ожидании боевых действий, а чтобы скрасить это ожидание, дразнить пехотинцев гарнизона, разъезжать на Вихре по округе, бряцая новенькой сбруей, бахвальствовать, кутить с друзьями и откровенно заниматься ерундой? В то время как его брат повзрослеет, наберётся опыта, будет принимать новые законы и здороваться за руку с Верховным королём. И ещё, чего доброго, взаправду женится на Паландоре и объединит под своими знамёнами Пэрферитунус и Рэди-Калус. Этого он хочет? Тоска беспросветная… Тут уж впору, в самом деле, замахнуться хотя бы на Пэрферитунус, и отнюдь не в шутку. «А что? — подумал вдруг Рэдмунд. — Чем я хуже своего брата?» Если этой синеглазой киане так приглянулся Рэй, сразу видно, в мужчинах она неразборчива. А, значит, произвести на неё впечатление после этого болвана будет проще простого. И даже вовсе ни к чему, на самом деле. При заключении браков между кианами решающее слово остаётся за их родителями и опекунами, так что впечатление, в первую очередь, следует производить на них. Доказать им всем, что он — подходящий кандидат в мужья этой девушке.
Сама девушка в этот момент занимала его мысли меньше всего. Спасибо и на том, что красивая, хоть и не от мира сего. А там уж они сами разберутся, как жить будут. Вон отец с матерью жили же как-то: интересов общих толком никаких, он весь в заботах и трудах, и думах о судьбе региона, она — младше него на четырнадцать лет и шелестит по замку бледной тенью в накрахмаленных юбках, платочком обмахивается: «Ах, какая духота. А вот в Виттенгру-на-Отере-и-Ахлау…» Не такая, видимо, «духота» в этом Виттенгру, коль скоро она туда в итоге упорхнула. И картины там красивые пишут, и стихи сочиняют такие, что Рэй прочитает и разом прекратит, наконец, свое постыдное бумагомарательство. Любили они разве друг друга, его мать и отец? Когда любят, не разъезжаются по разным странам и континентам. А, стало быть, в браке любовь — это не главное, что и думать об этом тогда. Земли — вот на чём лучше сосредоточиться.
— Феруиз, — позвал он сестру по истечении получаса, когда мясо на вертеле соблазнительно зашипело и принялось издавать кружащий голову аромат. Девушка подняла левую руку в знак того, что она его услышала, но не торопилась выходить из своей медитации.
— Знаешь, Феруиз, я женюсь, — сказал он.
— Рано или поздно, конечно, — ответила она голосом, звучащим покуда из параллельных миров, где она пребывала.
— Нет, ты не поняла. Я в самом деле женюсь на Паландоре.
— Смеёшься надо мной, что ли? — с угрозой в голосе спросила сестра, обернувшись к нему.
— Не смеюсь, — ответил он с обидой. — Просто ты права: это реальный выход из ситуации. Меня растили, чтобы править. Я был рождён в пятый день недели и, значит, я должен управлять. Так не всё ли равно, какими землями? Займусь-ка я, пожалуй, Пэрферитунусом и его юной кианой, пока Рэй там дров не наломал.
Феруиз окончательно вышла из своего оцепенения и расхохоталась.
— Вот это что-то новое, братишка! Никак приглянулась тебе эта киана?
— Ну, она симпатичная, конечно… — заметил Рэдмунд, — но суть не в этом. Тут, в общем, дело такое, что надо бы поспешить, но в то же время подойти к нему разумно. Скажи, я могу рассчитывать на твою помощь?
Феруиз коротко кивнула и ничего не ответила. Вместо этого она посолила тушку фазана и добавила к ней веточку можжевельника.
— Ещё минут пять, и снимай его с вертела, — сказала она. — Я поразмыслю над твоим планом. Озадачил ты меня, конечно. Но, надо признать, лучше это, чем бессмысленная гульба по пивным. Откуда только такая уверенность, что Паландора вообще за тебя пойдёт?
— Если киана Вилла выдаст — пойдёт, — махнул он рукой.
— Вот как. Спустя столько времени в тебе начал просыпаться стратег. Похвально.
Тем не менее, слова брата её насторожили, и помочь она согласилась, скорее, из опасения, что, если не проконтролирует ситуацию, то Рэдмунд, чего доброго, влипнет в очередную нелепую историю. Имел он к этому
Глава 15
Они не обсуждали план Рэдмунда несколько дней кряду, но это отнюдь не означало, что он от него отказался. Напротив, раз посеяв его в своей душе, он ожидал, когда взойдут первые ростки, и во время этого ожидания готовился к его осуществлению. Подготовку впервые в жизни он решил начать с себя. Задался, наконец, правильными вопросами: что в его поведении вынудило отца лишить его статуса наследника? Сможет ли то же самое поведение помешать его амбициям? И, если да, как это можно исправить? Он перестал выезжать на гульбища с приятелями и отказался от спиртного. Взялся за ум и после утренней зарядки и тренировок у манекена закрывался в библиотеке, где тщательно изучал хозяйственные и экономические справочники. Даже предложил помочь Рэю разобраться в сложных административных вопросах, но тот осмотрительно поблагодарил брата за предложение и сказал, что обязательно обратится к нему, если в этом возникнет необходимость — прекрасно зная, что скорее у него возникнет необходимость проехаться голым по всему Рэди-Калусу, распевая частые куплеты, чем просить Рэдмунда о помощи. Даже это будет не так постыдно.
«Испугался», — втихаря позлорадствовал Рэдмунд.
Он жалел, что такая спасительная идея не пришла ему в голову до юбилея кианы Виллы — уж тогда бы он не упустил случая блеснуть перед почтенной госпожой, преподнести ей какой-нибудь особый подарок: словом, выделиться. Теперь же следовало поразмыслить над предлогом, чтобы её навестить. Он не вполне ещё был готов к наступлению, но время, чувствовал он, поджимало. Присматривался он и к самой Паландоре, которая гостила у них, и пришёл к выводу, что девушка она неглупая и прелестная, но, по сути, такое же малое дитя, как Рэй.
«То-то им так интересно друг с другом», — решил он.
Не похоже было, чтобы между ними зарождалось что-то, напоминающее романтические отношения. Впрочем, оно и понятно: такие, как эти двое, ещё хоть целый год могли ходить за ручку, читать стишки и вздыхать при луне. Одному семнадцать, другой, вроде как, восемнадцать, а обоим больше десяти не дашь. Причём на двоих.
Но время всё равно поджимало.
А Паландора, между тем, не подозревала, какие планы зрели в голове у старшего Рэдкла, и продолжала проводить время в обществе младшего. Первые два дня недели она знакомилась с городом, а на третий, в двенадцатый торфсдегор, объездив верхом артели каменщиков по всему региону, да так и не сподобившись никого нанять для постройки мельниц, Рэй и Паландора добрались до Астура и прогулялись по небольшому городку, глядя на довольные жизнью лица местных обитателей, разглаженные негой выходного дня. Отобедали у Иволги, затем отправились к северо-восточным сопкам, к истоку Торфяновки, где она зарождалась небольшим, но звонким ручьём и спешила сбежать на равнину. К вечеру здесь ночевали облака, а закат одевал их в пурпур, и зрелище это было необыкновенное, но уж очень от него отсыревало платье. Будь Паландора одна, для неё это не стало бы проблемой, но в обществе своего знакомого она не решилась обнаружить свою скрытую сторону и поспешила в его сопровождении обратно, к цивилизации, где можно было просушить одежду у камина. Сами они даже костёр не в состоянии были развести.
— Неужели нам снова придётся здесь заночевать? — спросила Паландора, грея озябшие руки над очагом в обеденном зале трактира.
— На сей раз по-человечески, в разных комнатах, — ответил Рэй. — Сейчас в Астуре не так много посетителей, как было тогда, после ярмарки.
По его тону можно было понять, что он горд тем, что ему удалось разместить их в номерах с комфортом, но в то же самое время, как будто, слегка этим огорчён. Они не спешили расходиться и долго ещё сидели у огня и пили чай с вязким каштановым мёдом, чёрным, со сладкой горчинкой. Первый этаж опустел и в отблесках пламени, разливавшихся по жёлтым стенам, казался каким-то потусторонним, словно Зала предков, где птичьи картины на стенах — портреты усопших, а солонки и перечницы, прикорнувшие в углу тёмных столов — амрижи. Это живо напомнило Паландоре о её встрече с кианом Грэмом несколько дней назад, и она в очередной раз задумалась над тем, правильно ли тогда поступила. В её возможностях и, в каком-то смысле, обязанностях было отпускать заземлённых духов, а мужчина явно тяготился своим присутствием на земле. С другой стороны, она вмешалась в личную жизнь чужого дома, не имея на это права. С третьей — киан Грэм явно знал её родителей, и Паландоре хотелось бы разведать о них больше. Девушка устало вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Как она была бы рада обсудить происходящее с ней хоть с кем-нибудь — желательно, с человеком, умудрённым опытом, который мог бы дать ей добрый совет, но вообще подошёл бы любой собеседник. Держать это в себе было невыносимо.