Долина скорби
Шрифт:
Уличив сына в воровстве булочки, испеченной на продажу, матушка схватилась за плеть и попыталась наказать его. Увернувшись от удара, Гэвин вырвал плеть из рук матери и оприходовал ее от всей души, вспомнив все, что она творила с ним прежде. Насладившись местью, он подтащил мать за волосы к бочке вина и довершил дело, утопив ее в отвратительном пойле, раз и навсегда освободившись от страха, преследовавшего его с самого детства. Теперь же, валяясь в
канаве, наглотавшись дерьма и требухи, он умирал подобной
смертью.
– Чему радуешься, ублюдок? – спросил Калум.
Поймав взгляд убийцы, Гэвин скривил губы в злобной ухмылке.
– Радуюсь
– Не надейся, встреча будет не скорой.
Взметнув руку, Калум вонзил в спину Гэвина кинжал, а затем извлек его и вытер о безрукавку напарника. Поднявшись, он направился к младенцу, оставив жертву подыхать в канаве.
– Врешь, встреча будет скорой, – прошептал Гэвин, пуская кровавые пузыри.
Холод, колючий, как снега Нортланда, расползался по его телу с ужасающей быстротой. Закрыв глаза, Гэвин провалился в темноту, ощутив через мгновение, как ноги отрываются от земли и он куда-то летит. Собрав волю в кулак, он приоткрыл глаза и узрел над собой рой мух, жужжавших в предвосхищении свежего мяса.
– О, Боже, – прошептал он и отдал концы.
ДВЕ СТРЕЛЫ
Первое, что бросалось в глаза при въезде в Миддланд, был массивный, квадратный в сечении, путевой столб с четырьмя почерневшими от времени табличками: левая табличка указывала на Драконий мыс 24 , правая на Вестхарбор, а те, что по центру, указывали на Миддланд и Соутхиллс, последний из которых находился далеко на юге. В полусотне шагов от столба располагался бордель «Две стрелы», славившийся богатым разнообразием плотских утех. Всякий, кто захаживал в бордель госпожи Делиз, так прозывали хозяйку борделя, мог постигнуть всю глубину порока, о которой только мог помышлять.
24
Драконий мыс – мыс к западу от Миддланда.
Двухэтажный, светло-серый особняк госпожи Делиз напоминал собой песчаный островок посреди красного моря. Шумящие на ветру заросли маргариток, бегоний и бальзамина походили на морские волны, накатывающие на забор, окрашенный в ядовито-красный цвет. Красное море плескалось и за дубовой дверью борделя: вся мебель была красного цвета, словно ее окунули в краску, дали подсохнуть на солнце и затем разместили в гостиной борделя. Под стать были и обои, изобилующие цветами ярко – и бледно красного цвета. Второй этаж, на который вела широкая ажурная лестница, от первого этажа ничем не отличался, все те же яркие и бледно-красные тона: обои, потолки, затянутые тканью, и, конечно же, кровати, используемые для плотских утех. И, лишь зеленая ковровая дорожка, проходящая посередине коридора, выбивалась из общего ряда. Со двора к борделю примыкала конюшня, рассчитанная на десяток лошадей, не более. Покидая Концевую улицу, последнее, что видел человек, была конюшня госпожи Делиз. По этой причине кончиком хвоста саламандры прозывали как конюшню госпожи Делиз, так и саму Концевую улицу. Застроенная двухэтажными домами, она связывала Миддланд с Королевским трактом – главной дорогой королевства, убегающей на юг на сотни и сотни миль.
– Эй, хозяйка, принимай товар! – заорал Силас, перегородив
калитку телегой, запряженной парой гнедых лошадей.
Взирая на дверь борделя, он то и дело отвлекался на тени, мелькавшие в окнах второго этажа.
– Чего орешь, дурень! – отозвалась госпожа Делиз, появившись на пороге борделя. – Клиентов распугать мне хочешь?
– Как же, распугаешь их, – пробормотал Силас.
– Не бубни под нос, я тебя не слышу.
– Я говорю – хороший нынче вечер!
– Будет хорошим, если сгинешь с моих глаз долой! Где черный вход, я надеюсь, ты не позабыл?
– Нет, не позабыл, поди, еще не дурак. Ты, вот что, хозяйка, выйди, да посмотри, какой подарок я тебе привез.
Похлопав по куску парусины, натянутой поверх телеги, Силас обнажил в улыбке великолепный ряд хищных зубов, представив на лице хозяйки удивление.
– Мне некогда, – бросила госпожа Делиз, собравшись, было уходить.
– Ну же, выйди, кому говорю!
– Ну, Силас, смотри у меня.
Погрозив пальцем, госпожа Делиз сошла с крыльца и, припадая на левую ногу, неспешным шагом направилась к калитке.
– Ну как, хорош подарок? – спросил Силас, откинув передний
край парусины, под которым оказалась девушка лет пятнадцати, спящая посреди тюков с хирамским шелком.
Стройная, черноволосая, с острыми чертами лица, она привлекала внимание нездоровой худобой и большой грудью. Платье из бледно-голубой парчи, схваченное под грудью широким бархатным поясом алого цвета только подчеркивало точеную фигурку девушки. Правда, всю картину портили темные круги под глазами, рассеченная нижняя губа, синяки на лице и грязные взъерошенные волосы, в которых виднелись остатки водорослей. Вдобавок ко всему на шее девушки были видны темные пятна, будто ее пытались задушить.
– Подарок, не плох, – сказала госпожа Делиз с сомнением в голосе. – Да только подпорченный, а я, как ты знаешь, за такой товар не плачу.
– Ну как же, как же подпорченный товар!? – вскричал Силас.
Гнев и досада проступили на его лице, прогнав улыбку: протянув трясущуюся руку к девушке, он стащил с ее живота тюк и со злостью
отбросил его в сторону. Перекатившись через пару тюков, он подскочил и перевалился через борт телеги, упав на пыльную мостовую.
– Дурак, – буркнула госпожа Делиз, проследив за тюком. – Моли Богов, чтоб на шелке не оказалось ни пятнышка, иначе… я с тебя три шкуры сдеру!
Прочный и мягкий на ощупь хирамский шелк ценился на вес золота, ибо прекрасно защищал от солнца и кровососущих тварей. Об этом знали все, включая госпожу Делиз. Силас, будучи ее поверенным, занимался скупкой шелка для последующей перепродажи в Миддланде, попутно привозя с юга хирамских рабынь. По крайней мере, так ему представляли пленниц тамошние разбойники, что степняки, что ракушники.
– Ох, женщины, – с горечью в голосе усмехнулся Силас, покачав головой. – Все у вас на уме тряпки, да безделушки. Ты вот что, лучше сюда глянь.
Ткнув пальцем в живот девушки, он заулыбался, позабыв о гневе и досаде. Оторвав взгляд от тюка, хозяйка посмотрела на девушку и в тот же миг просветлела.
– Не иначе, седьмой месяц, а может и того больше, – прикинула госпожа Делиз.
Пустившись в размышления, она прикидывала, какую выгоду извлечет из несчастной через месяц-другой.
– Хозяйка, – сказал Силас, прервав размышления госпожи Делиз. – Ну, как тебе подарок?
– Знаешь, как ублажить свою хозяйку. Даю шиллинг, на большее не рассчитывай!