Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ
Шрифт:
– Стоп. Простые люди?
– Да! В те времена кровосмешения ещё не произошло. А народы делились лишь по континентам, между ними были даже языки различны. Но, в общем, наши предки не сильно отличались друг от друга, так как их было очень мало на Земле.
– А я думал, что все простые люди – готтос. Как мама.
– Она готтос, да. И кровь простых людей в ней тоже течёт… Когда Белла и Трикса создали семьи, на свет появились первые представители наших людей. Сёстры были очень дружны, но замуж их взяли воюющие против друг друга короли. Люди верили, что эта жертва примерит семьи, что королевства объединятся, как минимум – что перестанут нападать друг на друга. Так и было до четвёртого колена. Беллы и Триксы уже давно не стало, но оставались их потомки. Эти потомки занимали самые
– Этому?.. – Эдвине мимолётно обернулся, съёжился, как только мог, показывая этим свой страх и нерешимость принять сказанное за правду. Он сжал и так возмущённые до того этой историей губы, но всё равно продолжил смотреть на меня. – Но как… в таком красивом месте… Они неправильно поступили!
– Они отчаялись, как отчаяться никому нельзя. У них был шанс сбежать, но они не стали. Нельзя уже винить их в том, но и оправдывать тоже. – Я скрещиваю ноги, но в ту же минуту Эдвине набрасывается, сжав мои колени в ладонях:
– Нельзя просто сбегать от проблем! Зачем было так глупо поступать?! Я бы их спас! Вот, того гляди, заставил бы уйти с обрыва! – брат всегда впечатлителен на книги, но сейчас он не просто страшился слушать дальше, а участвовал всем своим любопытством в судьбах героев.
– Тебя бы они точно послушали! – говорю это, а Эдви воспринимает всё за сарказм. – Нет, я честно. Я бы не стал… такого делать, увидев твою реакцию. Мне просто кажется, что у них не осталось больше близких. По крайней мере, в книге такого нет. А может с ними просто обращались плохо? Всей истории нам, к сожалению, уже и не узнать.
– Не могу поверить, что так произошло… – Брат отстраняется и больше не беспокоит меня этой волной недовольства от самой истории. – Ну, а тогда что было дальше, без них?.. Продолжай. – Просит меня он, в тот же самый момент, когда в листве над нами начинают шуметь и щебетать маленькие птицы.
– Пусть Белла и Трикса оставили этот мир, подарив природе свои души, но их потомки жили дальше. Прошло несколько веков, с тех пор как народы отвернулись друг от друга. Они жили порознь. И до сих пор гентас и готтос не пытались вернуться к своим истокам. Они полностью смешались с людьми, чистого человека от их признаков почти не осталось. И все также прекрасны, как были Белла и Трикса, все они. Но вот… – На следующей странице был набросок меня и Эдвине. Та рукопись из библиотеки, что я подглядел, реально рассказывала историю до сегодняшних дней.
Увидев лишь наши мордашки, да приметив, что рядом есть родители: с моей стороны мама, а его стороны – папа, брат засуетился, да так и сел в полнейшем шоке:
– Не может быть! Мы сюда попали! Это невозможно…
– Вот именно. Самая странная часть, о которой нам с тобой совсем ничего не рассказывают. Наш отец – потомок Триксы. То есть, из королевской семьи. Как и наша мать – потомок Беллы, но её семья лишилась звания очень скоро после гибели родоначальницы. И лишь одно отличие есть! Смешавшись с людьми, у многих представителей гентас сионы пропали. Их нет у нашего отца, вот их нет и у тебя. То есть Хильдир,
– Так вот отчего меня не тренируют!
– А ты думал? – Эдвине почему-то брови сводит, слегка погрустнев в лице, отчего я решаю дополнить это приятной ноткой. – Да, пусть в нас с тобой есть разница, – я закрываю самодельную книгу, но не успеваю её убрать, ведь Эдвине становится любопытно повертеть её в руках самому, – но мы потомки одной мысли. Мы, как никто другой, должны быть дружны, и настойчиво доказать, что нет ничего лучше наших прекрасных отличий. Это делает нас особенными, никак притом не занижая наш статус.
Эдвине сделался очень сосредоточен. Он конечно дулся на меня из-за грустной истории, пусть я и не мог подать её иначе, однако он помнил, что сам попросил рассказать всё в деталях, пожалуй, что только это останавливало его перед тем, чтобы не начать шутливо подстрекать меня в предательстве. Сейчас, изучая черты лиц Беллы и Триксы, Эдвине совсем загрустил. И это меня сильно напугало… Я хотел придумать что-то весёлое, но… как всегда не успел.
Брат уже поднялся и искал потайные камушки. Это было то самое место, где мы с ним прятали свои сбережения и украшения, что нашли или собирались использовать. Там лежали ещё какие-то наши старые детские игрушки, но Эдви не горел желанием что-либо рассматривать, он просто протянул книгу глубже в потайную щель в скале, покрытую тут и там мхом, а затем продолжил так стоять, уловив на себе тень вкусно пахнущего дерева, пока закрывал камушками признаки какого-либо вмешательства. Я понимал, что книгу он прячет, так как родители тут же её у нас отнимут, лишь увидят. И я был отчасти благодарен сейчас, что мне объяснять это не пришлось, ведь так неприятно мне и неправильно стыдиться своего таланта – интереса к рисованию. Предназначение это ужасно глупая причина для стыда перед естественными способностями, но отец так не считал. А спорить было… лишней тратой моих нервов и времени.
– Ботта… Не переживай. – Он так и стоял за той дикой вишней. Тень, что отбрасывало его тело, ложилась неровной пеленой над горной дорожкой, узкой и заросшей цветами и кустами, почти сливаясь с окружением, выражая всё то же естество его начала. Его чуткость ко мне оставалась в моём сердце, как самое прекрасное, что я имел в своей жизни. Когда я начинал о таком думать, будущее просто вылетало у меня из головы, что было очень приятной чертой нашего общения. – Ты знаешь… А может, этого действительно не произойдёт?.. – Испуг пробрал меня от головы до пят. Я слышал, как голос брата дрожит, словно яркий огонёк со свечи дёргается, пытаясь устоять на сильном ветру.
– А?.. Чего…
– Может… – Он немедленно отходит и разворачивается ко мне, почему-то боясь подойти. – Мы, в самом деле, изменим наше будущее? Я… просто сейчас подумал… – О нет. Только не это! Эдвине, я же не хотел, чтобы ты обсуждал и переживал это всё. Почему он вдруг начал… Почему я не могу остановить его слёзы одной своей силой мысли? – Что не хочу, чтобы нас разделяли! – с криком, Эдвине выбегает на дорожку, солнечный свет заливает его мокрые щёки, а на глазах блестит пелена ангельских слёз, обращённых мне как в дар, так и в проклятье свыше. – Вот так вот… Как это у них всё… – Его слова начинали путаться, становились бесформенны, но всё выражали ярчайшей боли грусть, что заставляла меня кусать губы и не давала спать по ночам от вечных мыслей. – С нами же тоже… всё насильно. Всё, что приходится делать дома.
– Эдвине, я тоже хочу навсегда остаться тут. – Лишь я необдуманно желаю нам счастливой и стабильной жизни, как вдруг глаза брата ловят на себе какое-то странное свечение. Он изумляется, отчего я понимаю без слов, что что-то неладное происходит у меня за спиной. Разворачиваюсь.
– Это как… опять произошло?
– Ты видел? – мне пришлось развернуться, чтобы спросить о вспышке у Эдвине, но как только я это делаю, как тот кидается ко мне в неожиданные объятья. По всему телу будто электрический ток пробегает – я вздыхаю, и этот воздух словно рвёт и режет мне лёгкие. Кажется, будто Эдви только что дал ощутить мне своё беспокойство.