Должница
Шрифт:
Я закрываю стекло длинной плотной шторой – на всякий случай, мало ли Давид вернется раньше? И быстро залезаю в ванну. Некогда нежиться, стараюсь просто смыть с себя всю грязь и кровь, которую я не видела, но точно чувствовала. Мне казалось, что я погрязла в ней вся. И смерть Кирилла – была только началом.
В квартире Давида было все несколько иначе. Тоньше, утонченнее, меньше. Больше пространства. В доме и квартире Артема, даже в его машине все было совсем наоборот. Все было таким грубым, темным, большим. Точно как сам хозяин.
И хоть пока мне
Выхожу из ванной спустя полчаса. Я лишь успеваю накинуть полотенце за неимением ничего большего, как выхожу в коридор и слышу звуки ключа, пытающиеся проникнуть в замочную скважину. И я была бы уверена, что это Давид, если бы дверь не открывали так долго. И если бы незадолго до этого дня меня не пытались похитить.
Но теперь я была готова ко всему. И первым делом я побежала на кухню.
Кто-то долго копошился в замке уже не первую минуту. С нехорошим предчувствием я схватила в руки первое, что попалось – а попалась мне хорошая такая сковорода. Жаль, что не чугунная, а обычная, антипригарная. Модная в наше время.
С ней я иду в прихожую. Медленно, потому что ноги подгибаются от страха. Других ключей у меня нет, замок заблокировать нечем. Прятаться в квартире и бездействовать тоже не вариант, найдут.
Нужно защищаться самой. Это я уже усвоила.
Подкрадываюсь на цыпочках все ближе к двери. Холодными пальцами перехватываю рукоять сковороды покрепче. Приготавливаюсь делать замах. В замке все копошатся, копошатся… но не успеваю я посмотреть в глазок, как вскоре слышится щелчок. Дверь, наконец, открыта. Долгожданный щелчок прозвучал для тех, кто пришел за мной.
Страшно? Страшно.
Но в этот раз я не позволю себе отступать. Не позволю себя похищать. Сделаю все, что в моих силах. И руках.
– Эх, ну и где моя чугунная сковорода?
– шепчу я безнадежно.
Все происходит за считанные секунды. Дверь распахивается настолько быстро, что я не успеваю среагировать, разглядеть фигуру и подумать. Я просто замахиваюсь и огреваю сковородой человека, явно не ожидающего такой подлости. Он падает, а я готовлюсь к следующему похитителю, вылетаю в подъезд, вот только в нем я не обнаруживаю никого. Ровным счетом.
Сердце бьется сильно-сильно.
Похититель был один? Или?
С нехорошим предчувствием я оглядываюсь на тело, лежащее наполовину в коридоре, наполовину в подъезде. Мужская рука начинала шевелиться. Рядом с ним было много сумок и пакетов, из-за которых, видимо, Давид столь долго и открывал дверь. Слышу шевеления, от которых душа уходит в пятки.
– Хорошо, что у тебя все-таки не было чугунной, - бормочу я.
Я только что чуть не убила Давида Руднева.
И кажется, что теперь за это убьют меня.
Глава 25.
Давид медленно оживал. Поскольку поднять его я была не в состоянии, пришлось оборудовать коридор под
– Прекрасно. Сначала я ее спас, а затем она меня чуть не убила, - прошептал он.
Мне кажется, что Давид слег не столько от удара, сколько от неожиданного покушения в своей квартире.
Удивительно, но я все еще была жива. Только взгляд на себе чувствовала. Молчаливый и задумчивый. Поэтому сразу, как только ему стало лучше, я схватила один из пакетов, валявшихся на полу, и убежала переодеваться, пока Давид окончательно приходил в себя.
Вещи, которые Давид привез из моей квартиры, подарили мне чувство безопасности и теплоты. И я смогла вновь выйти к нему.
– И чего не сбежала? – его голос был хрипловатым.
Я застыла, встречая его любопытный взгляд.
Почему не сбежала? Сбежать – значило бросить его здесь, с больной головой. А если я не просто поставила ему шишку, а нанесла удар посерьезнее? А если бы у него было сотрясение? Или, в конце концов, если бы я его почти убила? Удар был ведь нехилый.
– Я бы не смогла жить, терзаясь сомнениями. Жив ты или нет.
– Забота? – усмехается он.
– Нет. Просто совесть, - ощетинилась я.
Давид оглядывает меня задумчиво.
– Ты совсем не похожа на свою семейку.
Поднимаюсь с корточек. Давид осторожно поднимается следом. Точнее, это я убеждаю его быть осторожным, но он упорно делает вид, что не получил сковородкой по голове несколько минут назад. Пытается казаться сильным.
– Ой! – вскрикиваю я.
Тело Давида резко повело в мою сторону. Всего за несколько секунд он фактически прижал меня спиной к стене. По его осознанному взгляду я понимаю, что он затеял это специально.
– У тебя тут рана от ее когтей.
Его рука раскручивает крышку тюбика и выжимает немного крема на палец. Я не успеваю ничего понять, как его теплый палец тут же касается моей щеки, размазывая по ней полупрозрачный крем.
Начинает немного щипать. Об ударе Вики я забыла напрочь.
– Пощечина?
Молча киваю, все еще находясь между ним и стеной. От каждого касания вздрагиваю, как ненормальная. Хочется ударить себя за это проявление страха.
– Он обижал тебя?
Глаза Давида впиваются в мое лицо, требуя ответ. Он чувствует мои дрожь и волнение.
Обижал ли его брат меня?
– Все в рамках договора, - отстраненно отвечаю я.
Прикрываю глаза до тех пор, пока все это не заканчивается. Но крем он наносит неприлично долго. И я начинаю нервничать еще больше.
– Все было добровольно? – уточняет он.
И эти уточнения вызывают во мне воспоминания, места которым быть не должно. Ведь все кончено.
Да и разве Давид – не такой же, как Артем? Почему он спрашивает все это?
– Все было в рамках договора. Иногда я его нарушала. Тогда нарушал его и он. Вот и все.