Должница
Шрифт:
Глава 46.
Наступил день, который стал неожиданностью для всех нас.
Я верила, что Руднев не причастен к смерти Вики. Не из добрых побуждений верю. Я просто знаю, что Руднев прямолинеен, и не в его правилах - скрывать жестокость. Он бы непременно выдал себя в разговоре со мной.
Сегодня Руднев взял меня с собой на похороны и поехал туда сам, чтобы его не обвинили в случившемся. Явиться на похороны бывшей жены он был обязан, иначе
Он прошел через ад, чтобы добиться такого положения, и протащил через ад меня. А теперь хочет взять меня в жены. Не на бумагах. Он всерьез взялся работать над нашими «отношениями».
«Наивный», - хотелось бы мне пошутить, но было не до смеха.
Сегодня первый дождливый день лета. И кроме огорчения по поводу пасмурного дня я не чувствовала ничего, даже боли от трагедии. Только жалость при виде медленно опускающегося гроба.
Я видела ее. Бледную, худую, сухую… с почему-то отстриженными волосами. Артем сказал, Вика бунтовала в последние дни своей жизни. Мне было жаль, что она встретила Руднева в своей жизни, хотя точно не он виноват в ее судьбе.
Не он, а женщина, что стояла по другую стороны могилы.
Ее мать.
Она возродила в ней меркантильность. Любовь к деньгам, капризам и власти. Есть истина: не будь Руднева, был бы кто-то другой. И, кто знает, оставил бы Вику в живых тот, другой. После того, что она натворила…
Воспитанная простым отцом, я не стремилась к материальным благам. А в детстве у Вики было все. И этого ей было мало.
Мать... Страшно от той простой мысли стать такой же матерью для Богдана, как она.
Все это время я стояла, прикрываемая Давидом. Его широкая спина укрывала меня от взгляда плачущей женщины.
Как бы она отреагировала на Богдана, своего внука?
Смогла бы полюбить его?
А меня? Она считает меня своей дочерью или?..
Чертовски много вопросов, которые потеряли смысл. Я не хочу знать на них ответа.
Послышался грохот. Гроб опустили до конца. Ее плач прогремел с новой силой. В сердце заныло, а у нее? У нее не ноет при мыслях обо мне?
Я издала вдох. Прерывистый, как наша жизнь. И тогда моей ладони коснулась рука. Пожалуй, к этим собственническим прикосновениям я привыкла.
Поднимаю взгляд. Рядом со мной Руднев, больше некому.
– Что?
– Ты хочешь увидеться с ней?
Я вздрогнула. Руднев спрашивал у меня страшные вещи.
– Она знает, что ты моя жена. Но тебя здесь не видит. Давид прикрывает.
– Я… я…
Я шумно дышу. На глаза набегают слезы.
– Не хочу. Нет.
Все в прошлом. И вопросы, и ответы.
Руднев кивнул – принял. И, кажется, даже понял меня.
Молча взял за руку и тут же принялся уводить меня с кладбища. Давид стоял стеной, не позволяя встретиться взглядом матери и дочери. Я так решила.
Но в один миг, когда журналист выкрикнул
Ведь он выкрикнул мое имя. Я должна остановиться.
– Вы были близки со своей сестрой?
Вмиг его вопросы подхватили остальные журналисты. Камеры обратились на меня.
Руднев тараном тащил меня отсюда, но было поздно – я встретила взгляд опечаленной женщины.
Вот он – взгляд матери.
– Вас не смущает, что такой влиятельный мужчина выбрал вас в жены только из-за схожести с бывшей женой?
Я замерла. Если бы вы, журналисты, только знали правду…
– Почему вы не выходите в свет?
– Почему вы скрываете вашего сына?
Вопросы сыпались градом, Артем и Давид что-то отвечали за меня, раздраженно отмахиваясь от камер и вспышек. Мне было все равно.
Мою маму звали Юлей. Это все, что я знала о ней.
Эмоции сменялись на ее лице, но я не умела их читать. Она незнакомая женщина.
Подойдет или нет?
А если подойдет, то обнимет?
А обнимет – назовет дочерью?
Но реальность была такова, что Юлия не сдвинулась с места. Она сделала последний взмах длинных ухоженных ресниц, опустила взгляд на гроб и вытерла слезы, вызванные утратой дочери.
Дочери.
А я – никто.
– Идем, Аля, - нетерпеливо шепнул Руднев, - не могу же я тебя сейчас силой тащить.
Я закрыла глаза и тяжело отвернулась. Смахнула слезы, вызванные так и не найденной матерью.
Это просто женщина.
Чужая женщина. Которую, вероятно, полюбил мой отец, но что-то в их жизни пошло не так. Что именно – так и останется тайной, которую Вика унесла с собой. И чужая женщина не поведает мне эту тайну.
Она не сделала ни шагу. Она не позвала меня.
Она отвернулась от меня, как отворачиваются от бродячей собаки.
– Пойдем… пойдем же скорее!
– шепчу бессильно.
Хватаю Артема за руку крепче. Если он и удивился, то не подал виду.
Он был моим спасательным кругом в минуту, когда захотелось упасть на колени и жестоко разрыдаться.
Но я жена влиятельного человека. Я не могу потерять лицо на сотнях камерах.
– Мы ждем вас на сентябрьском вечере. Дайте нам знак, что в маске будете вы!
– выкрикнул тот самый парнишка, что задавал лишние больные вопросы.
Что за встреча? Артем не говорил о ней. Кажется, даже и не звал.
Он сжимал мою ладонь в своих теплых руках. Даже собственная мать отказалась от меня, а ему я нужна. А еще нашему сыну – нужна.
Я стану лучшей матерью.
А еще женой. Хотелось бы стать любимой женой… но не в случае с Рудневым.
Он посадил меня в машину.
– Ты и так взял на себя большие обязательства. Слишком большие, Давид.
Грозный голос Руднева проникал в сознание. Я оглянулась, но Давиду не позволили приблизиться ко мне.