Должница
Шрифт:
– Ты боишься меня? – вздыхает Руднев.
Я молчу.
Молчание тоже оказалось золотом.
– Я задал вопрос, Аля. Где твоя смелость?
Я поднимаю взгляд, но опасности в его глазах не вижу. Только насмешка во взгляде и полуулыбка на губах. Он справился со своими эмоциями.
– Ты хотел разговора, но здесь я не имею право на голос. Ты хотел покорности – получай. Я завишу от тебя. Я… ты рад, да? Ты рад, что я готова на все, только бы меня не разлучили с сыном вновь?
Не замечая влаги на собственных глазах, я пытаюсь задержать
– Ты груб. Ты жесток. И, если бы не Богдан… - осекаюсь.
Под пристальным взглядом заставляю себя вновь замолчать.
– Я вижу, ты не готова к этому разговору.
Распахиваю глаза. Руднев по своему красив, но для других женщин. Для меня он по своему уродлив, и я не уверена, что спектакль в семью может что-либо исправить.
– Тебе не нужен был сын. Тебе нужно было оружие. Деньги. Власть. Ты рисковал нами… да черт со мной, ведь у нас не было любви, но наш сын!
Его жестокие глаза впились в мои. Его красивое лицо было покрыто туманом моих слез, и оттого красивое лицо постепенно преображалось в уродливое.
– Это цена нашего воссоединения. Я жив. У моего сына и у тебя, моей жены есть крыша над головой.
– И полная зависимость от тебя, - цежу я.
– У тебя есть имущество, - парирует он.
– Но нет права распоряжаться им. Одно твое слово и меня закопают вот здесь, - давлю ногой в сухую землю, - или вот здесь! – втаптываю в землю другую ногу.
– Ты видишь во мне монстра, - усмешка касается его сухих губ.
– Ты - и есть монстр.
Громко сглатываю. Земля втоптана в нескольких местах, куда я с силой поставила ногу. Прямо здесь меня сейчас и закопают.
Я осмелела. И даже слишком.
Пора ждать наказания.
– Что мне нужно сделать, чтобы ты перестала шарахаться? Что ты хочешь, Аля?
– Что я хочу?
Он, правда, это спрашивает?
– Что. Ты. Хочешь? – прищуривается.
– Свободу.
Выпаливаю и вмиг замолкаю.
Много. Много взяла на себя, Аля.
Глава 43.
– Что. Ты. Хочешь? – прищуривается.
– Свободу.
Руднев убирает руки в карманы брюк. Шумно вбирает в себя воздух. Ему всего чуть больше тридцати, а выглядит он старше. Его взгляд прожжен жестокостью и такими же жестокими годами, что сделали из него того, кто он есть.
– Ты еще юна для таких разговоров. Отправляйтесь с Богданом домой. И научись думать, прежде чем говорить, Аля.
Он уходит вглубь леса.
Но мои слова догоняют и бьют его в спину.
– Я повзрослела. Еще в нашу первую ночь, в отеле. И когда рожала нашего сына. И когда пережила твою смерть… которой не было.
– А ты бы хотела, чтобы она была?
Вспоминаю его совет - думать, а потом говорить, поэтому думаю. Его пронзительный взгляд напоминает мне о том, что надо слушаться.
– Не думаю, что в случае моей смерти Давид смог бы защитить тебя и нашего сына. Сколько бы ты не целовалась
Руднев усмехается и уходит дальше, в лес. Уверенный в том, что я вернусь в дом, а не сбегу. Он прав: охраны здесь столько, что даже лишний шаг сделать невозможно. Я в ежовых рукавицах.
– Я не смогла.
– Что? – удивляется он, оборачиваясь.
– Не смогла переспать с твоим братом. Хотя он был заботлив и нежен со мной.
– Ты закапываешь его все глубже, Аля, - его взгляд темнеет, - и ты совсем не умеешь выбираешь мужчин.
Не умею. Ни Кирилла, ни Руднева. Да и с Давидом не повезло, чего уж говорить об Игоре.
– Ты относишься ко мне как к глупой девочке. Еще юной и маленькой. Вот только это не мешает тебе жестоко обходиться со мной, - набираю побольше воздуха в грудь, - но я хочу, чтобы ты знал. Я не переступила через себя, и с Давидом у нас был только один поцелуй. А Игорь… все могло бы закончиться тем, что ты перехватил бы меня в участке полиции, и я бы никогда не встретила Игоря с его мотивами и дальнейшей аварией. Но в таком случае я бы не узнала, что он - тот самый человек, что сочинил эту историю. Историю нашей жизни.
– Что?
Руднев приблизился ко мне в считанные секунды, заставив меня отшатнуться.
– Говори, что ты знаешь.
– В один момент мне удалось прочитать переписку в его телефоне. Ахитов – это просто исполняющий Игоря. И еще там была цепочка имен. Помимо Кирилла, Ахитова, Вики и Игоря там были еще люди.
– Почему ты не сказала мне это раньше?
Он бы сполна поиздевался над Игорем в подвале перед тем, как убить.
Только бы знать раньше, что Одинцов – это человек, который возродил нашу историю. Кирилл и Вика были подосланы им. Я узнала это в последний момент.
– Назови мне их имена.
Я отступила на шаг. Напор Руднева пугал. Я взволнованно облизала губы. Вновь я полезла туда, куда лезть - опасно.
– Они все хотели твои деньги. А вот Игорь должен был занять твое место.
– Я знаю это, девочка. Говори имена остальных, - глаза Руднева горели местью.
Он хотел расправиться с остальными. В одиночку они не представляли для нас угрозу, но месть – это любимое блюдо Руднева. Он жестоко расправился с Ахитовым, он убил моего парня и казнил Игоря, а свою бывшую жену отправил в бордель. Я не знаю участи Давида, который посмел меня коснуться, но и моя участь оказалась незавидной.
– Сначала я хочу знать отведенную мне роль. Ты так легко расправился со всеми, кто воспользовался нами, но что ты сделаешь со мной?
Руднев вынимает руки из карманов и потирает свое лицо. Он выглядит уставшим и более взрослым, чем в нашу первую встречу. Это непростое время изменило его.
– Я зол на тебя, Аля. Ты моя женщина. Ты должна была сидеть и ждать меня, но вместо этого ты связалась с Одинцовым.
– Я не могла смиренно ждать, пока мне вернут сына, - скрещиваю руки на груди, - и за это ты преподал мне урок. Ты заставил меня смотреть на смерть Игоря.