Должница

Асхадова Амина

Но он отдал такой приказ. Он все решил. И мне лучше согласиться.

Сегодня мы ехали без водителя. Я редко видела Артема за рулем. Значило ли это, что нам придется остаться с ночевкой?

– Расскажи мне что-нибудь, - Артем бросил на меня взгляд, - ты красиво выглядишь.

Я опешила. Богдан с любопытством разглядывал обстановку, сидя в детском кресле.

– Спасибо, - кивнула, - это ты расскажи мне о своих родителях. О моих ты все знаешь.

– Они хотят познакомиться с тобой.

– Мы на

грани развода. Не думаю, что это была хорошая идея.

– Аля, не говори о разводе.

– Тебя это злит?

Руднев спокойно управляет автомобилем. Я сижу рядом. Наш ребенок сзади.

Казалось бы, идиллия.

– Я не могу дать тебе ту свободу, которую ты хочешь. Мы семья...

– …а ты слишком дорожишь своим именем, чтобы позволить нам жить отдельно. Я понимаю.

Руднев делает глубокий вдох.

– Ты не попробовала. Ты не знаешь, как я изменился, потому что не идешь на контакт.

Он ждет ответа. Колкости. Но я принимаю решение не отвечать – впервые решаю промолчать, когда так хочется начать войну.

Взрослею? Не знаю, но чувствовать, как Руднев успокаивается - было для меня в новинку. Напряжение в салоне развеивается. Тучи больше не сгущаются.

Оглядываюсь. В эту минуту даже Богдан улыбнулся, и я потянулась к нему. Ремень мешает, хочу отстегнуться на секунду, чтобы поправить Богдану одежду. Футболка задралась, а ремень может натереть его нежную кожу.

Но Руднев останавливает меня движением руки. Тормозит.

– Мы в пути. Ремень не отстегивай.

– Я на секунду…

– Нет, Аля. Это опасно. Не просто так придумали ремень безопасности. Я остановлю машину.

Я киваю, и мы плавно съезжаем на обочину.

– Я только поправлю.

Пересесть назад не выйдет. Багажник забит, а на заднем сидении лежит много вещей и игрушек Богдана, не хочется в конце пути заниматься перекладыванием.

Вот и все. Поправила. Двигаемся дальше.

– Скоро увидишься с бабушкой и дедушкой, сладкий, - с улыбкой поглядываю на Богдана.

Он спокойный, и я рада, что наш сын хорошо переносит дорогу. Вскоре мы подъезжаем к поселку, где выстроены дома – один выше другого. В стиле Руднева.

Я помню, что он лично строил дом для родителей. Что ж, как сын и отец Руднев заслуживает хороших слов. Лишь как сын и отец.

Какие они – его мама и папа?

Благодаря кому Руднев таков, каков есть? И виноваты ли они в том, что он столь жесток?

Я решила не судить, не зная.

И хочу узнать их прямо сейчас.

– Здравствуй, сын!

Голос его мамы был задорный, но теплый и добрый. Отец сухо пожал руку, не выдавив из себя улыбки.

– Аля, наконец! Приятно с тобой познакомиться. Меня зовут Элла Борисовна, а это мой муж сухарь – Ильяс.

Она улыбнулась. Что ж, мой муж тоже сухарь, но говорить это ему в лицо было страшно. А вот Элла Борисовна

своего мужа явно не боялась.

Пока я проводила аналогию, внимание родителей переключилось на Богдана, чему я была несказанно рада. Рука Руднева на моем плече отвлекала от раздумий, но он поддерживал семейный спектакль. Его понять было можно.

– Наконец-то мы познакомились с вами очно, а не только через каналы СМИ, - его отец усмехается.

Усмешка сухая. Даже жесткая. Но Элла Борисовна счастлива. На первый взгляд.

А если они тоже притворяются? Хотя, для кого?

Интересно, теперь я всегда буду сравнивать их с нами?

Семейный ужин проходит тихо и спокойно. Я приглядываюсь к его родителям, они – ко мне. Да и Богдан привыкал к роли внука – Элла Борисовна почти не выпускала его из рук. Это плохо, наверное, но возразить я не осмелилась. Их тоже можно понять, ведь почти год сын скрывал от них родную кровь.

И все же права была Наталья, предусмотрительно посоветовав мне собрать волосы в хвост.

– Люблю, когда девушка следит за своими волосами. Это необычно! А то взяли в моду лохматыми ходить, - улыбнулась Элла Борисовна.

Я с ней молча согласилась, едва сдерживая улыбку. Артем усмехнулся.

– Мама, ты абсолютно права. Аля вообще необычная девушка…

– Конечно! Тебя терпеть – святой быть, - смеется Элла, не зная правды о своем сыне.

Мы с Артемом встречаемся взглядом. А затем его мама просит рассказать, как мы с ним познакомились. Эту инициативу я скидываю сразу на Руднева. Вспоминать это не хотелось, и Артему, видимо, тоже, потому что он отмахнулся от этой щекотливой темы.

– Артем, как там Давид? Ты приглядываешь за ним?

– Все хорошо, мама. Скоро он вновь улетает за границу. Перед этим он навестит вас, - ручается Руднев.

– Хорошо, если бы вы приехали вместе, - поддержал Ильяс жену.

– Мы бы сделали семейную фотографию! – воодушевилась мама.

– В другой раз, - сухо оборвал Артем, - мама, выпусти Богдана из рук. Разбалуешь, потом Аля не отучит от рук.

– Все хорошо, что ты… - я растерялась от поддержки Руднева, его мама поникла.

– Наш сын прав, дорогая. Помнишь, как ты приучила к рукам Давида? Много лет носила на руках, аж спину лечить пришлось.

– Не стоит переживать, Элла Борисовна. Один день погоды не изменит, - дарю ей улыбку, и Элла расцветает.

Она очень скучала по внуку. Артем в связи с положением лишил их даже такой радости…

– Давид у нас был капризный, - объясняет мне отец.

Я киваю. Разговор медленно перетекает в другое русло, пока Элла Борисовна презентовала нам домашнюю еду.

Лишь к вечеру, уложив сына спать, и сама переодевшись в спальную одежду, я смогла прилечь и подумать. Было время, пока Артем помогал отцу по двору.