Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
– Да, Ленье?
– Господин герцог просит передать мне выписки.
– Подвизаетесь на секретарском поприще?
– не удержался Рене.
Андреас ничего не ответил, просто прошел к столу и застыл перед ним. Эта манера - молчать в ответ на любую подначку, терпеливо принимать и крик, и оскорбления, - тоже раздражала. Худшего оскорбления сословию благородных людей, чем Ленье, придумать было затруднительно. То, что годится для лекаря, не годится для владетеля. Тихим и кротким место в монастырях, если уж не в аптеках.
– Вы не
– Что я могу ответить на подобный вопрос?
– тихо промолвил юноша. Бледные губы едва шевелились. "Малокровный он, что ли?" - подумал Рене. Теперь уж слов не нашлось у него. Надо понимать, Ленье явил пример той самой превозносимой Церковью кротости, которая преодолевает силу сильных и гнев гневных.
– Хотите, прокатимся верхом? К вечеру похолодало...
– Благодарю, господин Алларэ. Мне нужно спросить позволения у герцога и мэтра Беранже.
– Особенно у второго. Андреас, проснитесь! Вы...
– Рене негодующе взмахнул рукой.
– Это просто неприлично!
– Меня никто не освобождал от обязанности помогать ему.
– А вы тому и рады!
– подмигнул Рене.
– Вы правы.
– Надеетесь превзойти герцога Гоэллона?
– Вы видите в этом нечто неприличное?
– Андреас казался искренне озабоченным, только где-то в уголках губ таяла смутная улыбка.
Загнанный в ловушку Рене только качнул головой. Очередная попытка подначить воплощение тихой покорности пошла прахом. И так - каждый раз. От такого впору и с ума сойти...
– Так подите и спросите!
– не выдержал Алларэ.
– У обоих.
Разумеется, никто не собирался держать Андреаса под замком, и через полчаса он опять заглянул в кабинет. Успел переодеться - хоть что-то. К тому времени Рене сам не понимал, зачем же ему взбрело в голову выгуливать мальчишку, от одного вида которого ему хотелось плеваться, но что сказано - то сказано. Слово, как известно, не ласточка, да и ту - поди поймай, если выпустишь.
Из троих юных оболтусов в седле нормально умел держаться только Алессандр, да и то Рене, который в три года впервые сел на пони, а в десять - на коня, недовольно кривился при виде его посадки. Андреас же - ох, сущие слезы...
– Это не сказочный дракон. Это всего-навсего Русалка. Смирная, хорошая девочка...
– мужчина потрепал лошадь по шее, успокаивая. Агайрская красотка скорбно поводила головой при виде бестолкового седока, который явно ее боялся.
– Она не кусается... ну, почти.
Яблоневые сады за Бруленскими воротами пламенели в вечернем свете. Яблоки еще не налились, в Собре они созревали лишь к началу осени, но уже источали головокружительный аромат. Тонкий, едва уловимый - кажется даже, что чудится, что придумываешь его, а на самом деле воздух пуст и прозрачен, но потом ноздри щекочет ни на что непохожий пронзительный запах...
Конвой, без которого Реми запрещал выезжать из дому, держался чуть поодаль. Гвардейцы, как им и положено, зорко оглядывали окрестности
– В Алларэ яблонь почти нет...
– Вы скучаете по дому?
– спросил Андреас.
"Да какое ж тебе дело, по чему я скучаю?!" - хотел ответить Рене, но вместо этого кивнул. Бывший лекарь попал в яблочко. Скучал - и по родному замку, и по родичам, но больше всех - по жене и детям. Пятилетний Антуан, рыжий баловень, был уже в том возрасте, когда сын больше тянется к отцу, чем к матери. Только что в этом мог понимать Ленье...
Тьерри подъехал поближе, молча указал рукой на едущую навстречу пару. Эти тоже без охраны не выезжали, и немудрено: желающих продырявить насквозь герцога Скоринга в столице было немало, а его спутница... о да, эта дама была вполне достойна немедленного похищения! Миниатюрная женщина, удивительно белокожая, с густыми пепельными волосами, уложенными в высокую прическу. Верхом без головного убора - такое даже столичные дамы себе редко позволяли...
Костюм для верховой езды был ивово-зеленым, и Рене отчего-то подумал, что - под цвет глаз.
– Кто это?
– спросил Алларэ у гвардейца.
– Кларисса Эйма.
Настроение моментально испортилось. Легендарную Клариссу, единственную и неповторимую, он еще никогда не видел, но наслышан был от души. Дама, получившая из рук короля орден, не могла не стать объектом пересудов на добрый год даже в столице, где герои менялись от седмицы к седмице. Однако ж, до сих пор Рене слышал о ней весьма лестные отзывы, в том числе и от Реми. И вот, извольте видеть - оная Кларисса премило щебечет с первой скотиной всея Собраны!
– Какая прелесть!
– сквозь зубы процедил Алларэ.
– Ее падчерица - старшая фрейлина при дворе самозванца, - с удовольствием поведал Тьерри.
– А сама она каждый день проводит с герцогом Скорингом время. Приятно проводит же...
– А-а...
– Рене мигом сообразил, кто кому кем приходится. О новой старшей фрейлине он слышал. Значит, она падчерица Клариссы, ну да, яблочко к яблочку... но сюрприз, тем не менее, пренеприятный.
– Герцог Алларэ знает?
– Наверняка, - пожал плечами Тьерри.
Андреас молча слушал разговор, в котором он наверняка ничего не понимал - это ж не клистиры и аптекарские склянки, - но вопросов не задавал. Прищуренные глаза равнодушно смотрели на пару всадников неподалеку, остановивших лошадей под яблоней. Герцог Скоринг что-то весьма увлеченно рассказывал, Кларисса кивала и улыбалась.
– Голубки...
Рене посмотрел на арбалет, притороченный к седлу Тьерри. Одна стрела - и можно радоваться. Правда, Реми этого не одобрит... и это если выражаться куртуазно. Ближе к истине будет "убьет на месте". У брата и герцога хитроумные планы, о которых известно лишь ему. Поэтому он согласен сидеть сиднем в своем особняке, пока герцог Скоринг прогуливается с красотками под яблонями.