Дом, где живет чудовище
Шрифт:
Я не смогу это надеть. Если я это надену, все увидят драконье клеймо на моей спине.
Поэтому я убрала платье обратно в чехол, а перчатки в коробку. И даже не стала смотреть, что лежит в плоском бархатном футляре. Наверняка что-то такое же чудесное, как и платье, но для чудовищ чудес не положено.
На кухню я вошла ровно в то же время, что и всегда, и с удивлением застала там только Камие.
— Доброе утро, мисс. Вы тоже рано? Мадам позволила всем сегодня поспать подольше, ведь придется работать до глубокой ночи, а я не могу. Переживаю. А вы?
Да, скорее бы. Скорее бы явилась Лексия и заняла меня чем-нибудь так, чтобы у меня не было времени думать о висящем в углу шкафа платье, которое мне не надеть, и гадать, как отреагирует лорд Эдсель на то, что я явлюсь на прием в своем синем шуршащем шелке. Ведь не явиться совсем я не могу, кто тогда будет не смотреть на него среди всех этих чужих глаз?
Кажется, я слишком выразительно думала, потому что Камие, протянув мне чашку с чаем, спросила, что у меня стряслось.
— Мне велели быть на приеме, — призналась я, — а у меня с платьем беда. Оно слишком открытое, это… неприлично. Все же я здесь не гостья.
— О… А я тут болтаю всякое. Позволите мне посмотреть, мазель, — предложила Камие, — я довольно прилично шью, вдруг получится что-то сделать? До того, как начнется работа, еще больше часа.
Может для чудовищ и не положено чудес, но иногда у чудовищ случаются приятельницы, умеющие ловко обращаться с иголкой.
Иначе, чем волшебством это было не назвать, потому что Камие справилась за оставшийся час, а нижний ряд кружева превратился в некое подобие воротника, удлинив верх лифа ровно на столько, чтобы идеально спрятать на моей спине то, что я не хотела показывать.
Затем явилась мадам Дастин, и где-то между снятием пробы с основного блюда и окончательным решением, какого цвета салфетки выбрать для сервировки фуршетного стола, я сообщила Лексии, о желании лорда Эдселя непременно видеть меня на приеме. А чуть позже нашла в обновленной столовой место, откуда мне удобнее всего будет смотреть на гостей и не смотреть на хозяина дома.
Глава 20
Алард
— Почему мы сидим здесь, в открытом кафе, а не у тебя в кабинете, Ланс, раз это, как ты выразился, деловая встреча? — отчасти Эдсель был рад покинуть дом, ставший вдруг похожим на муравейник, в котором основательно пошурудили палкой. Но лишь отчасти. В конце концов, можно совместить не слишком приятное с полезным и куда более приятным, но это позже.
— Ты не слишком рад моим визитам к себе в дом, а мой кабинет сейчас почти что не мой. Я ведь говорил тебе о дознавателе?
Лансерт не только выглядел обеспокоенным, он таким и был. Рассеянно вертел в руках третью по счету чашку с кофе, к которой не притронулся так же, как первым двум. Если и эта безнадежно остынет, закажет четвертую?
— Ты говорил, что он может заявиться в гости, — припомнил Эдсель, мысленно решая дилемму совершенно
— И тетушка Лекс даже позаботилась, чтобы ему доставили приглашение, — невесело улыбнулся Лансерт, будто он сам такое же приглашение не получал, — но вздумай Фассет Роу увидеться с тобой лично, отсутствие приглашения его не остановит.
Серое или розовое? Или синее? В синем она…
— Эдсель!
— Да?
— Меня отстранили. Я больше никак не связан с этим делом и никак не смогу не только влиять на расследование, я даже знать буду не больше, чем прочие.
— Ты же говорил, это оставили как несчастный случай.
— Теперь нет. Я предупреждал, что твое наплевательское отношение к общественному мнению выйдет тебе боком? Роу опросил за эти несколько дней столько народа… У меня ощущение, что весь Статчен побывал в жандармерии.
— Ты тоже плюешь на общественное мнение.
— Между нами есть значительная разница: за мной не тянется хвост из мертвых девиц, и я не дракон. Эдсель, ты все время забываешь, что это Готьера, а не Империя.
— У тебя родственник дракон.
— Это не одно и тоже.
— Предлагаешь внезапно переехать обратно под крыло его императорского величества Леопольда?
— Поздно. Роу принялся рыть и комья уже летят. Во всех смыслах рыть принялся. Все три твои мертвые служанки сейчас в местном морге. И с ними забавляется медикус-криминалист, которого дознаватель привез с собой из Готьеры.
— Думаешь, мне следует их навестить?
— Крайне неуместная шутка, Эдсель. Ты понимаешь, что тебе может грозить плаха?
Алард представил. Топор представился хорошо, плаха так себе.
— Тебя вообще волнует твоя жизнь? — не унимался Лансерт.
Далась ему его жизнь? Что в ней такого важного кроме последнего месяца с небольшим? Ничего. Много лет совершенно ничего. Пока в доме не появился назойливый запах полыни.
— Серое или розовое, Ланс? Вот что меня сейчас волнует.
— Ты в себе?
— Не уверен. — Эдсель поднялся. Лавка портного был через улицу.
— Алард… — Он обернулся. Раман Лансерт, красавчик и шеф жандармерии, кажется, был обеспокоен возможным арестом больше его самого. — Смотри не ошибись.
— Ты будешь на приме?
— Конечно, как я могу пропустить главное событие сезона?
Эдсель стоял перед витриной и неотвратимо осознавал, что совсем ничего не понимает в платьях кроме того, что это красиво, а еще — как их снимать. Но вряд ли это знание могло сейчас помочь.
Прохожие огибали его, и он изредка ловил их напряженные или любопытные взгляды. Для плаща было слишком жарко. Он даже не стал его брать. Камзол, смятый после лежания в телеге, на которой Эдсель подъехал до Статчена, он снял. На нем был только жилет и рубашка, брюки, сапоги… Обычный. Совершенно ничего особенного. Если бы не маска. Белая с золотом. Она не особенно нравилась, но скрывала шрамы лучше всего. А серую он потерял где-то на пустыре.