Дом, где живет чудовище
Шрифт:
За спиной остановилась коляска с ажурным верхом. Алард увидел отражение в витрине и обернулся.
— Лаардие, — Эмезе Одон, маленькая и изящная, как юная девушка, хотя на самом деле ей было гораздо больше, выпорхнула из коляски ворохом светлых кружев. — Рада, что вижу тебя.
Обняла. Она всегда была скора на объятия, чем немного раздражала. Но она была именно такой, и Алард привык, что она всегда хватает его за руки, прижимается, норовит поправить волосы или маску стянуть, не заботясь, видит их кто-то или нет. Было так странно, когда он узнал ее с другой стороны. Не просто актрису и
— Ты никак не решишься войти, — заметила Эмезе. — Понятная для мужчины робость, ведь это магазин для дам. Позволь мне проявить заботу и помочь? Идем, — и потащила его внутрь.
Продавец, а может и сам хозяин, принялся хлопотать. Эмезе отказалась от готового платья, попросила принести образцы тканей и модельный альбом и подтолкнула Эдселя в комнату с двумя низкими креслами, столиком, ширмой и вешалками. Принесли образцы.
— Странно желать заботиться о ком-то, кто сам этой заботы не проявляет, — сказал Алард, усаживаясь.
— Тогда зачем ты выбираешь платье?
— Тебе не обязательно об этом знать. Серое, розовое или синее?
— Синее у нее есть, — улыбнулась Эмезе, вытянула из образцов темно-серый лоскут, похожий на шелк, и погладила тонкими пальчиками. У дивы были маленькие руки, такие же маленькие, как…
— Да, синее у нее… Постой, ты ее видела?
— Да, в Золотом. Мы даже говорили. Сразу после того, как ты ушел. Она спрашивала о тебе. Я решила, что вы были вместе.
— Она была с Орвигом, потом с… Не со мной. Я вообще не собирался приходить. И если бы…
Белая рука легла поверх его руки, спокойная, чуть прохладная, а не та, дрожащая, отзывающаяся вспышками пульса под его пальцами, и внешнее сходство покоробило. Но Алард не сбросил руку нимфы, не часто кто-то проявлял о нем заботу просто так.
— Это мой последний шанс Эмезе, — признался Эдсель и стало… не легче, но чуть спокойнее. — Я так чувствую.??????????????????????????
— А если не выйдет? Что будешь делать?
— Тогда все станет неважно. — Он уронил голову на руки, маска вдавилась в кожу, причиняя боль, но это была не та боль, которой он страшился. Слова выплеснулись сами. — Я дышать не могу, так боюсь ее… потерять, упустить из виду. Ищу глазами, как пьяница стакан, а когда нахожу, хочется залпом… Но нельзя, с ней — нельзя. Она… сухая полынь, горькая и хрупкая, сожмешь и посыплется пылью, серым, моросью, туманом сквозь пальцы…
— Водой, Лаардие, водой. — Эмезе потянулась через столик и осторожно погладила его по голове. — Я — туман, а она — вода, живая, как дождь.
— О, небо… Нимфа… Она нимфа. Как ты, как Рруфие… Почему? Почему такая? Почему снова?
Билось и рвалось. То самое, похожее на боль… Гудело молниями в голове и в ушах отзывалось: “Твоя, я твоя”, сказанное не ему, а так хотелось. И чтобы пальцы, теплые и хрупкие.
— Я говорила и повторю снова, глупый, — легкая кисть перебирала волосы и становилось не легче, но спокойнее, — чтобы рождались такие как ты, нужны такие как мы. Но она поздно осознала себя, поздно и страшно. И теперь боится своего дара больше всего на свете, не умеет с
— Видеть где? — спросил Алард, поднимая голову и уже заранее зная ответ.
— Где? Да хоть в зеркале.
Эдсель смял образец ткани. Чудовище… Она видела себя, не его.
— Я идиот, полный кретин и дурак.
— Никогда не поздно это признать, — улыбнулась Эмезе.
На край сгиба упал солнечный луч, пробившийся сквозь шевельнувшиеся занавески, и серая ткань вспыхнула рассветным розовым.
— Да, — сказал он, — я выбрал. Такой серый подойдет. Нужно позвать продавца.
— Погоди, торопыга. К платью, помимо самого платья, нужно много чего еще. Перчатки, туфли, украшения, — принялась перечислять Эмезе. — Нижние юбки, чулки…
У Эдселя во рту пересохло, едва он вспомнил круглые босые пятки и голые щиколотки в зернышках песчинок, а еще коленки, под которыми на коже остались розоватые полоски от слишком туго затянутых лент.
Эмезе смотрела на него и улыбалась, и Эдсель подумал, что она очень кстати задержалась в Статчене. Кто бы его сейчас поучал, как правильно покупать дамам платья.
Теперь нужно было как-то уговорить Элиру все это принять. И не просто принять, а надеть и выйти к гостям. Кажется, Лансерт прав, он действительно не в себе: платья, гости…
Алард забыл. За всеми делами, выматывающим лечением, играми в прятки от себя и от нее, совсем забыл, вспомнил только, когда пришел предоплаченный вестник. Подарок был готов, а он все еще не знал как подарить.
Она сама пришла. За жалованием, которое вдруг понадобилось именно сейчас. Не оставалось ничего, кроме как воспользоваться проверенным способом: провокация, уговор, подкуп. Ведь он тиран, самодур и скряга. Вышло даже лучше, чем он предполагал и теперь у них был общий секрет. Сокровище? Да, пожалуй.
Элира
У меня все валилось из рук, я вздрагивала от звука шагов за спиной, и в ушах начинало шуметь, стоило подумать о сером. Обо всем сером. И я начинала задыхаться от невозможности остаться наедине с собой, спрятаться. Это было как смотреть в зеркало. И еще ощущение, что я падаю. Бесконечно медленно.
Мадам Дастин помогла. Усадила меня за стол и напоила отваром, которым потчевала всех, когда погибла служанка, и попросила позвать Орвига, но целитель оказался занят с Алардом. Имя прогрохотало у меня в груди, как первые тяжелые дождевые капли по жестяному отливу. Мадам велела уйти и прилечь. Но едва я осталась одна в окружении привычных вещей, мне сразу стало лучше. Или просто чай подействовал.
За два часа до прибытия гостей мадам Дастин прислала Камие, а не одну из новых девушек, чтобы помочь с платьем, но я справилась сама, и Камие только уложила мне волосы. Лексия пришла чуть позже. Ей тоже было любопытно, пусть она и старалась не выдавать себя.
Столько шуршащей тафты, и несколько слоев рассветного серого… Я не знала, что это за ткань, но под руку она ложилась, как мой матовый синий шелк. Лексия поджимала губы, считала происходящее недопустимым, но я сказала, что лорд Эдсель велел быть, и я подчинилась. Только не упоминала, когда он мне это велел.