Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры

Китсон Билл

Альберт так и не понял, а Кларенс и Сонни не до конца осознали, что контроль над «Хэйг, Акройд и Лимитед» больше им не принадлежал. Пакет акций, унаследованный от деда, и акции, которыми Джеймс мог распоряжаться, будучи администратором трастового фонда Сонни, давали ему право единолично распоряжаться судьбой фирмы. При желании одного его голоса было бы достаточно, чтобы наложить вето на любое решение, от назначения управляющего директора до покупки канцелярской скрепки.

Но шли месяцы, и ничто не свидетельствовало о том, что Джеймс заинтересован в делах компании; так постепенно все предпочли о нем забыть. Всем казалось, что, когда Сонни достигнет совершеннолетия и пакет акций перейдет к нему, дела фирмы продолжат идти по накатанной. Четыре года — не такой уж долгий срок, тем

более что Джеймс уже десять лет не давал о себе знать и казалось маловероятным, что он теперь вмешается в жизнь фирмы. Поэтому, когда дошло до публикации следующего ежегодного отчета, собрание акционеров решили даже не проводить.

Глава семнадцатая

Соглашаясь заступить на пост управляющего директора «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон», Майкл Хэйг руководствовался несколькими вескими причинами. Во-первых, ему нужно было как-то содержать жену и детей; во-вторых, он уважал своих новых нанимателей за их репутацию и достижения. Зная о том, что «четыре всадника» хотят передать бразды управления в новые руки как можно скорее, он не сомневался в своей способности привлечь к делу руководителей, не уступающих по способностям основателям фирмы.

Беспрепятственной передаче управления мешало только одно: Майкл попросил раскрыть ему личность владельца компании, которой ему предстояло руководить. Адвокаты отказались раскрыть эту информацию, но Майкл весьма убедительно рассудил, что не сможет приступить к своим обязанностям, не зная, на кого будет работать. Как иначе он поймет, что владелец занимает в обществе высокое положение и не вовлечен в незаконные авантюры?

Ответ адвоката был очень краток; в нем говорилось, что компания владельца называется «Фишер-Спрингз Лимитед» и зарегистрирована в Австралии. Майклу это абсолютно ничего не сказало.

Но все же его любопытство было удовлетворено, и он занял пост руководителя «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон». После этого у него не осталось времени гадать о личности хозяина компании. А было бы время подумать, он наверняка бы задался вопросом, почему предложение о работе поступило в столь подходящий момент. Впрочем, даже это могло быть совпадением. Теперь основным занятием Майкла стал наем лучших торговых агентов. Раньше это было прерогативой «Хэйг, Акройд и Каугилл», но превосходных агентов в городе было достаточно, а Майклу дали зеленый свет предлагать такие щедрые условия, что набрать команду не представляло сложности. Сложно было лишь выбрать лучших среди лучших.

В последующие несколько лет успехам Майкла на новой должности немало поспособствовала политика расширения, принятая в головной компании. Концерн «Фишер-Спрингз» открыл представительства в Новой Зеландии, Южной Африке и американском Бостоне. А перед этим учредил экспортное подразделение, которому Майкл теперь отчитывался. Каждый день из представительств по всему миру в штаб-квартиру компании приходили телеграммы. В них содержались данные по анализу рынка, и в результате к началу тысяча девятьсот тринадцатого года, невзирая на период торгового спада, «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон» достигли статуса, которого Майкл добивался все это время, — лидеров рынка.

Весна тысяча девятьсот тринадцатого принесла немало волнений. В начале марта Майклу сообщили, что в брэдфордское представительство приедет директор по экспорту «Фишер-Спрингз». У Майкла снова взыграло любопытство по поводу личности хозяина компании, и он решил выпытать у гостя все, что только можно.

Но хоть он и узнал немало о масштабах деятельности «Фишер-Спрингз», все его расспросы касательно личности владельца сурово пресекались. Директор по экспорту оказался дружелюбным малым и чрезвычайно компетентным управляющим. Он рассказал, что каждое подразделение внутри группы компаний работает герметично и, хоть и знает о существовании других подразделений, ведет свою деятельность обособленно. В ответ на расспросы Майкла он сообщил, что в сферу деятельности концерна входят овцеводческие и скотоводческие фермы,

мясоперерабатывающие заводы и фирмы, торгующие мясной продукцией, добыча минералов, в том числе в шахтах, топливные предприятия, региональные газеты и даже строительная компания, приобретенная «Фишер-Спрингз» совсем недавно. Международное торговое подразделение учредили четыре года назад, когда Майкл начал работать в компании. Сфера деятельности директора по экспорту не ограничивалась текстилем: он также заведовал подразделениями по торговле минералами и металлами.

Эти сведения в некотором роде успокоили Майкла, так как теперь он знал, что имеет дело с масштабным и солидным предприятием. Гость также рассказал, что, по слухам, глава концерна молод и энергичен, но ведет отшельнический образ жизни и фигура его окутана тайной. Даже главы крупнейших подразделений никогда не встречались с ним лично. Тут директор по экспорту немного приврал; действительно, не все руководители встречались с основателем компании, но сам он знал о нем намного больше, чем сообщил Майклу. Просто перед отъездом из Австралии ему дали строгие указания не болтать лишнего, как бы Майкл ни допытывался.

* * *

Успехи Майкла у руля «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон» отнюдь не означали краха «Хэйг, Акройд и Каугилл». Хотя те уже не являлись доминирующей рыночной силой, как десять лет тому назад, их влияние по-прежнему было огромным, несмотря на полную несостоятельность Кларенса Баркера на посту управляющего директора группой предприятий, где тот добился не больших успехов, чем в бытность директором шерстеобрабатывающего завода.

Глотком свежего воздуха для компании стал приход Сонни, взявшего на себя руководство шерстеобрабатывающим заводом. Несмотря на молодость и неопытность, он оживил проблемное предприятие эффективным руководством и энтузиазмом, заразив своим пылом всех сотрудников.

Впрочем, Сонни покинул завод так же стремительно, как ворвался в его жизнь, поставив на свое место управляющего производством. Он оставил после себя налаженную деловую практику и позитивную рабочую атмосферу, и предприятие, которому всего лишь не хватало грамотного руководства, снова стало процветать. Затем Сонни поступил в контору на Мэнор-роу младшим торговым агентом, и на этой должности его динамичная и напористая натура сослужила компании хорошую службу. Он пленял клиентов своим обаянием и общительностью, и те даже были готовы простить ему, что на первых порах он не очень хорошо разбирался в разновидностях шерсти. Впрочем, учился Сонни быстро и охотно и вскоре избавился от этого недостатка. Любой, кто видел его на поле для крикета, мог подтвердить, что Сонни устраивало лишь полное поражение противника. В первый год в качестве разъездного агента Сонни заслужил звание лучшего продавца «ХАК», как много лет назад его отец; его успехи были зеркальным отражением прошлых отцовских достижений. Итак, шерстеобрабатывающий завод снова начал приносить доход, химический завод «Аутлейн», который после смерти Бинкса-старшего возглавил Чарли Бинкс, давал хорошую прибыль, и группа компаний «ХАК» вернула себе часть прежней славы, борясь с «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон» за лидерство в текстильной промышленности.

* * *

Примерно в это время поведение Альберта впервые вызвало у Ханны серьезную тревогу. За годы разлуки со старшим сыном и ожесточенной вражды с зятем тот взял в привычку пропускать стаканчик-другой в привокзальном баре или прихлебывать прямо из фляжки в поезде по пути в Скарборо. Возвращаясь домой, он нередко продолжал пить весь вечер. Поначалу это никак на него не влияло, но действие спиртного оказалось постепенным и коварным, и в итоге изменились и манеры Альберта, и его поведение. Окружающие страдали от резких скачков его настроения, а утреннее тяжелое похмелье становилось испытанием для семьи и слуг. Вскоре особенности поведения Альберта научились узнавать не только в доме на мысе Полумесяц, но и в конторе на Мэнор-роу, и все старались избегать встреч с ним с похмелья, достигнув в этом искусстве больших высот.