Дом с драконами. Пластилиновая собачка
Шрифт:
Встречу справили, выходные пролетели быстро и потекли деревенские будни. Толик понял, что отвык от деревни напрочь. Работа в мастерских была не в радость и душе было тесно. Хотелось простора, движения, но село укрывало спокойствием так, что нечем было дышать. Слишком размеренно и монотонно проходили день за днём. Уже минула зима, а казалось, что жизнь стоит на месте и так будет всегда. А как же круговерть, которая не щадит слабых? Подвиги, к которым он себя готовил и закалял?
Толик сидел за столом поникший и мать это видела.
– Сынок, что-то не весел ты. Может случилось что?
– Ты не поймёшь, мам, – отмахнулся
– Дак, ты скажи, а там поглядим, – Полина села напротив, – Ты, часом, не влюбился? А то, может уж сватать кого пора?
Он поднял задумчивый взгляд и тёмные зрачки покрылись тоскливой пеленой
– Нет, мам. Тошно мне внутри. Душа на части рвётся, а хочет, чего, не знаю. Ты вот послушай. Я же, когда учиться ехал, другой жизни то не знал. Выучился, думал, век мне на стройке работать. И нравилось даже. Вроде место пустое, а потом смотришь – дом, радость людям. Я ж ведь с нуля дом могу поставить. А в армию призвали? Думал, что я ноль без палочки. А стал учиться и как-то ловко в руках железо закрутилось. Комроты заметил, стал отдельно учить сварке и на токарном станке. И вот мечта у меня тогда появилась: на завод пойти работать. Чтобы вокруг всё крутилось и вертелось. Чтобы шум, чтобы железо скрежетало и токарные станки визжали. А сижу здесь, в деревне, юбку твою караулю. И жизнь мимо меня проходит. Душно мне, понимаешь? Живу и понять не могу. Зачем тогда в армии учили, профессию дали, глаза открыли?
Женщина встала, подошла к сыну и прижала его голову к своей груди
– Ехать тебе надо, сынок! Ехать в город. Прямо сейчас, пока жизнь серой пеленой не покрылась.
Он и сам понимал, что надо. Его одногодки уже давно все определились и, как справные мужики, кто женился и осел в колхозе, а кто давно уже в городе детей растил. А он, в свои двадцать два года, болтался между небом и землёй, не понимая, где его место.
– А Ты как, мам? Тяжело же одной, да и Вовку поднимать надо!
– Ну, жили же как-то раньше, так и дальше будем. Где ты поможешь, где совхоз. Как бы ни было – не война. Поди, с голоду не помираем. А крылья тебе ломать не стану. Ты, сынок, пиши свою жизнь по-белому. Одна она, жизнь то. У меня и радости то осталось – ты да Вовка. Кому жить на селе, тот и живёт. А тебе, видно, другая судьба прописана, – Полина присела на сундук за спиной сына и смахнула слёзы шершавыми ладонями.
Глава 2
Утренний город суетился, бежал ручейками людей, спешащих на службу, заводы и фабрики. По проспекту сновали легковые автомобили и автобусы, а светофор торопился менять цвет, чтобы все успели пройти и проехать.
Толик привычно преодолевал путь от общежития до завода, вместе с такими же парнями, молодыми и задорными. И пусть осень затянула небо серым покрывалом, мелкий дождь моросит в лицо и ноги вязнут в мокрой пожухлой листве – это просто погода.
Уже полтора года Толик жил в городе. Работал на ремонтном заводе слесарем и не жалел, что не остался в деревне.
Трудовые будни не были лёгкими, но молодость брала своё. Прогулки под луной, встречи рассветов и песни под гитару, не мешали побеждать в соцсоревнованиях, спорить на партсобраниях и перевыполнять производственный план.
Последние три месяца фотография Милохина Анатолия
– Анатолий, Милохин! Постой, дело есть, – на проходной его остановил главный инженер и протянул руку, – Здоров! Тут такое дело. Собирай свою бригаду и получай командировочные путёвки на неделю. Отправляетесь в подшефный колхоз сегодня. На помощь, урожай собирать. Шоферить будете да технику ремонтировать. Работать по бартеру. Картошку привезёшь для рабочих. Так что, смотри в оба. Да и своих не распускай, а то начнут пить – пиши пропало. Тебе потом в глаза людям смотреть. Ну, давай, не зевай.
Картошка, так картошка. Вечером, после трудовой смены, с шутками-прибаутками, бригада из девяти разновозрастных мужчин погрузилась в кузов «Газ 51». Устроились на тюках с мешковиной и отправились на сельхозподвиги. Из всей бригады, Толик один был деревенским. И пока все балагурили, думал о том, что за полтора года так и не удалось съездить домой, к матери.
И сейчас он ехал в совершенно другой район, вместо того, чтобы оказаться в своём совхозе, чтобы помочь с урожаем и мать повидать. Письма и переводы Толик посылал каждый месяц, но только недавно вдруг понял, что городская жизнь так закружила – завертела, что не давала опомниться. Вроде недавно мечтал, что летом соберётся на выходные к матери. Перекроет сарай, подправит крыльцо. Но как же так получилось, что лето пролетело, невидя? Куда истратил он эти редкие выходные? Сам себя спрашивал и не находил ответа. Терял корни и даже не сопротивлялся.
«Газон» трясло на степной дороге так, что все подпрыгивали, пытаясь удержаться за деревянные борта кузова. А мимо, под низко нависшим звёздным небом проплывали почерневшие пашни и вдалеке горели глаза тракторов, пахавших бескрайнюю степь.
– Что-то зябко совсем стало, – раздался голос из темноты, – Бригадир, а ты себе картошку то брать будешь?
Толик поёжился. Свежий воздух пробирал до костей.
– Да куда мне? Я ж в общежитии. Там хранить негде. Ну, мешок то возьму на всех и хватит. Мы не барствуем!
Огонёк папиросы осветил круглое лицо и хитрый взгляд молодого мужчины
– Жениться тебе пора, бригадир. Ты ж у нас один в холостых ходишь. Тогда и картошка и моркошка не пропадут, и суп каждый день горячий будет. Вот и побарствуешь!
– Ага, Лёха. То-то, я смотрю, ты много барствуешь. Ты от какого такого супа с фингалом в прошлом месяце ходил? Уж не от Нинкиного ли артиллерийского?
– Ну, это издержки, так сказать – обратная сторона семейной жизни. Не любит моя Нинка, когда я зарплату не всю отдаю. Пытает, хуже фашиста, – Лёха, похожий телосложением на богатыря Алёшу Поповича, невольно тронул лицо рукой, и мужики покатились от смеха.
На место прибыли уже в ночь. Толик, на правах бригадира, распоряжался разгрузкой и обустройством бригады. Председатель колхоза предложил занять заброшенное здание клуба. Но ребята решили по – своему. Поставили две палатки на окраине села, на берегу ручья. Натаскали сухостоя из березняка, на костре разогрели консервы, чай. Поужинали и улеглись спать.
Утром, только забился рассвет, вся бригада была уже на ногах. Вставать не хотелось никому, но ночь на природе и в тёплой городской постели – это разные параллели одного и того же времени года.